Дорогожичи VS Бабий Яр: зачем мы спорим о названиях станций метро

Нельзя сказать, что украинское общество полностью завершило работу памяти и скорби о трагедии Бабьего Яра. До сих пор на месте трагедии – разноголосица мемориальных форм. Там стоит Менора в память о расстрелянных евреях, но есть и памятники ромам, душевнобольным, детям, православным священникам, чьи жизни тоже были безвинно погублены. Есть и позорное свидетельство советской казенной лжи – "Памятник Советским гражданам и военнопленным солдатам, и офицерам Советской армии, расстрелянным немецкими оккупантами в Бабьем яру". Жертвы той трагедии будто вынуждены конкурировать друг с другом за достойное место в национальном пантеоне скорби. Будто вместо общей летописи о чудовищной катастрофе 29 сентября 1941 года на полках коллективной памяти ютятся мало связанные друг с другом истории отдельных пострадавших сообществ, в том числе более не существующей общности "советские граждане".

Поэтому трудно спорить с Максом Яковером, который считает, что в Бабьем Яру произошло две трагедии, – расстрелы и забвение, и что там необходимо построить современный мемориальный комплекс. И что станция киевского метро Дорогожичи - неотделимая часть топонима "Бабий Яр". И что человеческое "Я" состоит из памяти о прошлых событиях примерно в той же пропорции, что человеческое тело состоит из воды. Хотя это уже не Макс Яковер считает, а психологи. 

Например, Оливер Сакс в знаменитом "Человеке, который принял жену за шляпу" писал: "Чтобы оставаться собой мы должны собой обладать: владеть историей своей жизни, помнить свою внутреннюю драму, свое повествование. Для сохранения личности человеку необходима непрерывность внутренней жизни".