"Это мой протест против совка". Как и кому судья Гарский из Одессы присуждает читать книги

"Суд... рекомендует прочитать роман Элеонор Портер "Поллианна", способный научить всех взрослых радоваться мелочам, быть добрее и счастливее независимо от сложных жизненных обстоятельств".

Это цитата из судебного приговора Александра Гарского – судьи Малиновского районного суда Одессы. Он известен тем, что в некоторых решениях присуждает обвиняемым читать книги.

В приговоре от 20 октября 2021 года двум парням, которые украли мелочи из авто на парковке и "спалились", назначил произведения за 5 класс, "призванные формировать в ребенке все добрые, сердечные и незлобивые чувства". Это "Приключения Тома Сойера" и "Приключения Гекльберри Финна" Марка Твена, "Белый Клык" Джека Лондона, "Минають дні, минають ночі" Тараса Шевченко.

А 24 октября 2022 года обязал обвиняемого в мошенничестве посмотреть кино 40-х годов "Эта замечательная жизнь" и читать Франко со Сковородой. Контролируют исполнение решений органы пробации.

LIGA.Life пообщалась с судьей: как и кому Гарский назначает книги (спойлер – это "наказание" далеко не для всех), почему россиянам не помогают Толстой и Достоевский, посоветовал бы он Путину и Шойгу читать, если бы они оказались перед ним на скамье подсудимых.

Читайте нас в Telegram: только важные и проверенные новости

"НЕ КАЖДЫЙ ЗАСЛУЖИВАЕТ ТАКОГО НАКАЗАНИЯ"

– Последнее ваше решение, которое попало в публичное пространство: читать "Основи суспільності" Франко и "Разговор пяти путешественников об истинном счастье в жизни" Сковороды, а также посмотреть фильм "Эта замечательная жизнь" - за мошенничество. Обвиняемый взял напрокат велосипед, а затем пытался продать. Почему именно эти произведения – именно этому человеку?

– Обвиняемый – человек с двумя высшими образованиями. У него поставлена речь, он хорошо размышляет. Он – не является обычным преступником. Может, даже умнее некоторых профессиональных участников судебного процесса. Но так сложилась жизнь, совершил глупость.

Франко – один из моих любимых украинских писателей. В "Основах суспільності" описывает людей, попавших в сложные условия и принявших не совсем разумные решения. Так я хотел обратить внимание человека, что он тоже в сложной ситуации принял неразумное решение.

Сковорода в этом произведении описывает, что такое счастье, что должно быть в жизни первоначальным, а что вторичным, на что следует обращать внимание.

Фильм "Эта замечательная жизнь" вдохновил меня на положительное мышление. И я решил, что и человек с высшим образованием должен проникнуться такими чувствами, что бывают в жизни сложные времена, а после них будут хорошие.

– Это ваш первый приговор в виде просмотра фильма?

– Да.

– А когда и как вы начали присуждать чтение книг?

– Среди всех областей права уголовное я считаю наиболее консервативным. Перемены у нас происходят сложно и долго, всегда саботируются всеми возможными органами власти.

Изменили, может быть, определенные виды статей, некоторые виды преступлений, что-то исключили из уголовной ответственности, но сами принципы – те же.

Думаю, решение о книгах – это определенный протест против советщины. Я 17 лет работаю судьей. Пожалуй, со временем, когда монотонно выполняешь работу, понимаешь, что зря ее делаешь. Что-то нужно было менять.

Первое решение было в прошлом году. Я увидел, как судья в Британии присудил читать выдающихся писателей молодому неонацисту.

Я уже вынес около 10 подобных приговоров, не все были в медиа. И не каждый заслуживает такого наказания. Есть люди, которые этого не поймут или это будет зря. Я подбираю книги в зависимости от человека, обстоятельств и знаний.

К русским писателям по-другому немного отношусь. Я вырос в советское время. И не разделяю мнения многих о Достоевском и Толстом. Мне они нравятся. Толстого присуждал тоже, но до полномасштабной войны. А сейчас перехожу к Шекспиру, Диккенсу, Оноре де Бальзаку. В восторге от них. Возможно, Бальзак и лучше Достоевского разбирается в струнах души и тонкостях отношений между людьми.

"РОССИЯНЕ НЕ ЧИТАЮТ. ИНАЧЕ НЕ ДЕЛАЛИ БЫ ТО, ЧТО СЕЙЧАС"

– Достоевским и Толстым гордятся в России. Если эти писатели улучшают человека, почему россиянам не помогает?

– Потому что не читают. Не может человек, прочитавший "Воскресение" Толстого, быть злым. Читающий человек не может совершать того, что сейчас делают (русские. – Ред.) на Востоке. Он не понимает, как это возможно.

Среди юристов много французских писателей, которые писали, что в юридических вузах Франции преподавали Достоевского в уголовном праве. Ибо он ясно показывает, что приводит человека к преступлению. Почему – главный вопрос уголовного права. Каков основной мотив?

То, что россияне популяризируют Толстого и Достоевского – их право. Мы должны популяризировать свое. Наших авторов замалчивали. Произведения Багряного, Франко – выдающиеся, я "Тигроловы" тоже обязывал читать, за грабеж.

Читайте также: Обзор | Как молодая американка обманула всю страну. Элизабет Холмс из Theranos объявят приговор

– В российской классике прослеживается, что за преступлением часто не следует покаяние. В качестве примера – "Преступление и наказание". Как судья и читатель вы с этим согласны? Возможно ли исправление без покаяния?

– Это философский вопрос, вечный. Может быть, на него нет ответа.

Я не увидел раскаяния у Раскольникова. Обстоятельства привели его к признанию. Но раскаяние – понятие размытое. Нельзя залезть в голову к человеку. Тем более к обвиняемому под судом, который боится ответственности. Он будет стоять на коленях, лишь бы не наказали.

Здесь только вопрос в оценке: как ты все воспринимаешь в момент, когда это происходит? Когда ты склонен к доброте, можешь поверить человеку и назначить более мягкое наказание. Если больше склонен к недоверию, не поверишь и дашь более суровое наказание. Так судьи и делятся.

– Вы верите в то, что говорят вам обвиняемые украинцы в случае раскаяния?

– Иногда да, иногда нет. Если обобщенно говорить, у меня более строгие приговоры, с наказанием. Присуждение книг – это единичные случаи. Судьи не все знают, мы можем только предполагать. Приговор – это предположение.

Если очень тяжкое преступление – человека нужно изолировать, чтобы он не совершил больше зла. А когда ты даешь книги – человек внушил доверие.

– В одном из решений вы дали почитать литературу для средней школы мужчине, который в зале суда читал по слогам. Таких в вашей практике много? Ведь одно из распространенных мнений о тех, кто попадает на скамью подсудимых, – это люди без качественного образования, с несчастным детством.

– Необразованных людей в зале суда – большинство. Иногда они думают, что совершенное ими – правильно, кража или преступления с наркотиками. Иногда не понимают, что их после совершения преступления можно найти очень быстро.

Образованный человек понимает английское правило: выгодно жить по закону.

– В своих решениях вы цитируете юристов и философов, Локка, например. Что дают эти труды и как влияют на ваше судейство?

– Это полностью изменило мой внутренний мир. Это выдающиеся люди, создавшие философию современного права на основе античной. Особенно Гегель, Локк, Кант, Бэбб… Они дают много мнений для размышлений. И когда обдумываю дело, уже подвожу его под стандарты и категории современной европейской жизни. Я на дела смотрю совсем под другим углом.

"Я ЕЩЕ СЛЕДСТВЕННЫЙ СУДЬЯ, ЭТО 1000 РЕШЕНИЙ ЕЖЕГОДНО"

– Сколько дел вы рассматриваете за год?

– У нас – разные категории дел. Я еще следственный судья, это до 1000 решений каждый год. Значительный объем работы. С каждым годом все меньше дел, по сути, рассматриваю, потому что процедура очень усложнена, и от начала процесса до приговора пройдет много времени. Где-то до 50 дел по сути можем рассмотреть в год. И еще до 1000 административных.

– Разве при таком темпе можно обеспечивать справедливость и адекватное изучение материалов дела?

– Если говорить объективно и о творческом процессе, как в приговорах с книгами, – это невозможно. Чтобы вынести более-менее достойный приговор, нужно работать по выходным. Темп очень высокий. Необходимо менять процедуры. Может, создавать мировых судей, досудебное урегулирование, институт медиации, чтобы отдельные суды были только на тяжелые случаи. Как на Западе.

– К судьям мы обращаемся "Ваша честь". Сколько процентов украинских судей имеют эту честь? Ваш отец – судья, вы судите много лет.

– Не хотел бы отвечать на этот вопрос, он провокационный (смеется). "Ваша честь" – это условность, чтобы было уважение к судебной власти.

Сейчас во многом есть определенное недовольство и есть, вероятно, искусственный образ непорядочности судей. Есть случаи, когда судьи ошибаются в выводах и эти ошибки проявляются и в судебных решениях. Но могу говорить об этом как человек, а не как судья. Как судья – не имею права.

Я тоже далеко не идеален, и апелляционный суд потом благополучно исправляет или отменяет мои решения.

У Оноре де Бальзака, Диккенса много сарказма по поводу работы прокуроров и судей. Это должно нас стимулировать. Чтобы мы не забывали, что мы, прежде всего, люди, и только потом – чиновники. А человечности нам не хватает.

– Что бы вы посоветовали прочитать своему коллеге-судье, если бы он оказался перед вами как ответственный за недобропорядочность?

– Я не антикоррупционный суд. Не хотел бы подобных дел. Преступления, в которых судьи обвиняются, обычно тяжкие. Там о книгах не может быть речи.

– Общественный совет добропорядочности в 2017 году написал, что вы не внесли в свою декларацию 2015-2016 годов все состояние, которым владеет ваша жена. Почему тогда так случилось?

- Не знаю. Считаю это недоразумением. Этих земельных участков не было уже 10 лет. Они были в собственности жены, может быть, месяц. А то, что их владельцы не переоформили, я об этом не знал. Жена – самодостаточная, нотариус, и всегда зарабатывала больше, чем я. И не будет отчитываться перед мужем, что вот сегодня заработала $1000. Она имела на это право.

– Какие ошибки людей из правоохранительной системы можно простить, а какие являются красными линиями, после которых путь к системе должен быть закрыт?

– Есть банальные ошибки, которые можно простить. А есть преступления, и это конец. Взятка – всегда взятка, например.

– И последний вопрос. Если бы перед вами на скамье подсудимых оказались Путин, Суровикин, Шойгу и Лавров, какую литературу вы заставили бы их прочитать?

– Неправильный вопрос (смеется). Этого никогда не произойдет. Это как ребенок меня когда-то спрашивал: "Что ты будешь делать, когда найдешь миллион?" О каких книгах можно говорить этим людям? Гаагский суд должен решать это, и там приговоры были  совсем не о книгах. Преступления слишком тяжелые.

Читайте также: Интервью | Пока Зеленский выступал – Лавров "ломал карандаши". Что происходило в кулуарах саммита G20