"Я объявил внутреннее военное положение". Как волонтерство спасает от паники на войне

С начала войны десятки тысяч людей в Украине частично или полностью сменили свои мирные профессии. Из коммуникационщиков, редакторов, архитекторов они стали волонтерами и делают то, что нужно прямо сейчас – сортируют гуманитарку, помогают тем, кто остался без еды и лекарств.

Liga.net поговорила с тремя людьми, которые стали волонтерами. Их истории во многом схожи. Каждого из них война застала в постели, каждый по своим причинам решил не уезжать и быть полезным в родном городе, каждый мечтает о победе и мире. Они рассказали, почему отделять сухие салфетки от влажных сейчас важнее, чем редактировать тексты, как волонтерство успокаивает нервы и почему то, о чем мечтаешь, важно делать сразу.

Евгений Смертенко, 45 лет, отец двоих детей. В мирное время редактор покерного сайта:

У нас с семьей были большие планы на выходные 26-27 февраля. У жены день рождения, мы забронировали отель под Киевом. Все было отлично. До 5 утра 24 февраля. Я люблю поспать, поэтому начало войны проспал. Когда проснулся, мы с женой стали обзванивать родных и друзей, спрашивать, как кто.

Вторую ночь войны мы провели в укрытии. В соседнем доме школа искусств, там новое здание и "пятизвездное" укрытие. В мирное время там была столовая. В укрытии – много взрослых, детей, животных. Мы побыли там и решили, что собственные стены – более надежные и спокойные. Дети с тех пор постоянно спят в коридоре. Обустроили там себе халабуду, и им все очень нравится. Для них это как приключение. Мы с женой время от времени к ним присоединяемся. Но уже так привыкли к этим сиренам, что воспринимаем спокойно: "О, сирена. Ну пошли".

Мы остаемся в Киеве. Меня звали в Израиль, США, Германию, Великобританию. Но добраться до границ сложно, да и я призывного возраста и не хочу никуда ехать. А как жена с детьми уедет сама? У нас обоих мамы, и они тоже не хотят уезжать из Киева. Из-за всего этого мы не поехали вначале. А сейчас есть вера или ощущение, что, несмотря на бои совсем рядом, в Киеве все же спокойнее, чем где бы то ни было. Это большой город, даже если не будет света или воды в одном районе, то будет в другом. И люди уже доказали, что могут помогать друг другу и делать простые, но героические вещи. Я верю, что в нашем Киеве даже при самых плохих условиях будет работа и возможность уберечь себя и детей.

Хотя, конечно, никогда не говори "никогда", и я не могу сказать, что мы будем в Киеве до последнего. Просто сейчас решили, что не рыпаемся и будем делать, что можно, здесь.

Я работаю редактором покерного сайта и в первые дни войны работал из дома. Потом увидел пост Гарика Корогодского, что его "Жизнелюб" начинает помогать Ба и Де на войне, присоединился к их волонтерскому чату "Привет, сосед" . Схема волонтерства очень проста: люди пишут, кому что нужно, а также в каком районе живут бабушка или дедушка, которым нужна помощь. Волонтеры, которые живут рядом, берут эти заказы и относят им продукты и лекарства. Я тоже ходил так в первые дни. Видел разных Ба и Де. Они не эвакуировались каждый по своим причинам и  верят в нашу победу, настроены очень решительно. Даже бабушки с инвалидностью, которым сложно двигаться, хотят помогать, в их глазах – желание победы. Это очень вдохновляет.

Потом я присоединился к волонтерскому штабу "Зграя", там очень много работы. Она не героическая по сравнению с тем, что делают наши ВСУ и тероборона. Это просто то, чем можно помочь – занимаемся едой, амуницией, лекарством. Весь день провожу там, время идет быстро.

К нам приезжают люди с передовой, мы нагружаем их всем, что есть. Мне запомнился солдат, который очень радовался йогуртам. Таких моментов много, и даже у меня, 45-летнего дядьки, комок встает в горле.

Если ты что-то делаешь, а не сидишь весь день в четырех стенах и не скроллишь ленту новостей, то не замечаешь звуки сирен и как бежит время. Просто занимаешься работой, которой в мирное время, наверное, не занимался бы. Разгружаешь машины, сортируешь влажные и сухие салфетки. Делаешь что угодно. И это отвлекает от грустных мыслей. Я оптимист, поэтому стараюсь всегда и во всем искать положительные моменты.

Как и все, я мечтаю, чтобы все это закончилось нашей победой. И кто бы ни правил в будущем в России, чтобы даже мысли у него не возникло напасть на суверенную страну и уничтожать в ней роддома, детские садики, жилые кварталы. Хочется, чтобы эта война стала примером для всего мира. Мы победим в ней, и думаю, что многие внутренние вопросы Украины решатся сами собой. Все видят эти видео, где люди из сел забирают вражескую технику, где в Херсоне люди выходят на многотысячные митинги с голыми руками и украинскими флагами. Наша сила – в единстве. Мы верим в ВСУ, Украину и победу. И делаем для этого все, что может каждый на своем месте.

Ольга Кромченко, 33 года. В мирное время – руководительница пресс-службы "Нового канала":

Войну я встретила во сне. Услышала какой-то хлопок, не придала ему значения, перевернулась на другой бок и снова заснула. В шесть утра друзья, которые живут в моем подъезде, позвонили в дверь и сказали, что началась война.

Я оказалась более стрессоустойчивой, чем думала. Две недели войны держусь с холодной головой. Но были два события, которые сильно раскачали эмоционально. Первое – когда с моими родителями и сестрой в Запорожской области три дня не было связи, и я не понимала, что с ними происходит. В первый вечер я истерила и позвонила им 70 раз за три часа. Потом поняла, что нужно успокоиться и ждать. Пыталась так и делать, пока связь с родными не возобновилась. Во второй раз мне стало нехорошо, когда мои друзья, которые живут рядом, решили уезжать из Киева. Я поняла, что останусь одна, и мне стало не по себе. Но потом подумала, что смогу объединиться с другими друзьями, и стало легче.

У меня и мысли не было уехать из Киева. Если бы я уехала, моя совесть не была бы чиста. Ехать нужно тем, у кого есть дети, больным и пожилым людям. Остальные могут помогать здесь. Женщины могут плести сетки, сортировать гуманитарку. Хотя, если ты крутой хакер и делаешь что-то для информационной безопасности на расстоянии, я ничего не имею против.

Я сплю на своей кровати. За все ночи войны только однажды спала в коридоре, но проснулась с заложенным носом и очень не выспалась. Поэтому просто отодвинула кровать от окна. А окна заклеила скотчем.

Еще до войны я хотела вставать раньше по утрам, но не получалось. Я вставала в девять, а теперь просыпаюсь в шесть и переживаю всю магию утра. Раньше день был устроен так: я просыпалась, завтракала, садилась за работу, а после нее пыталась выходить норму в 11 000 шагов, которую сама себе установила. Теперь я просыпаюсь, завтракаю, два часа добираюсь до места, где волонтерю, работаю там, потом еще два часа еду домой. У меня больше нет проблемы с тем, чтобы пройти норму шагов, я вышагиваю ее в первой половине дня. В свободное время тискаю кошку. Может, ей это не очень нравится, но успокаивает мне нервы.

Я никогда раньше не была волонтером. Когда три дня не было связи с родителями и сестрой, поняла, что мне нужно чем-то занять руки, чтобы не сойти с ума. Поскольку на работе есть сотрудники, которые уехали в безопасные места и могут работать оттуда, руководство разрешило мне заняться волонтерством. Часть времени я занимаюсь этим, часть – основной работой. Если бы не волонтерство, у меня, наверное, уже бы крыша поехала – бегать в подвал по 10 раз в день, постоянно смотреть новости, все время переживать и думать, что будет дальше. Теперь у меня нет на это времени. Я физически занята работой и знаю, что приношу пользу. Для меня это важно. А еще – нахожусь в помещении, где не слышно сирен, и постоянно среди людей. Это успокаивает.

Я помогаю в пункте, куда свозят гуманитарку со всей страны и из Польши. Все, начиная от картофеля и заканчивая памперсами и тоннами вареников, которые бабули лепят по всей стране. Мы со многими другими женщинами все это сортируем и упаковываем. Не то чтобы это была какая-то крутая работа, но она полезна и нужна: чтобы в роддом поехали коробки с одеждой для младенцев, теробороне – консервы, а у детей всегда были подгузники.

Каждый день на волонтерстве я встречаю невероятных людей. Однажды к нам приезжал Андрей Хлывнюк из "Бумбокса". Еще с нами работает девушка, которая эвакуировалась из Новой Каховки и сразу же пошла помогать. Есть очень милая бабушка лет 75, которая приходит вместе с дочерью и работает на уровне с молодыми. А еще они вдвоем ходят по окрестностям и кормят кошек. Есть много людей, которые остаются на ночь принимать грузы и все равно переживают, что делают мало, хотя на самом деле делают очень много.

По мне очень бьет то, как меняется город. Там, где было ровно, теперь разрыто. Где были дороги, теперь большие бетонные кубы, ежи, цепи с огромными гвоздями. Всюду военные с автоматами. Но они меня не пугают. Наоборот, есть чувство защищенности. Но мне очень жаль город. Скоро настоящая весна, и мы должны гулять по Киеву и думать, что делать в выходные, а не где взять хлеб и не сравняет ли ракета с землей какое-нибудь историческое здание.

Я написала себе список мечт, которые буду исполнять, когда закончится война. Сразу поеду к родителям в Запорожскую область, и мы устроим с ними тусовку. Представляю весну в Киеве с каштанами – как я иду по городу в сарафане, хотя никогда не носила сарафанов, и ем мороженое. Как мы всем Киевом убираем его на субботниках. Я буду делать то, что боялась делать раньше. Из-за войны я поняла, что у меня одна жизнь, и то, что хочешь, нужно делать сейчас. 

Николай Горохов, 36 лет. В мирное время – архитектор:

Несколько первых дней войны я не мог поверить в то, что она случилась, было очень плохо психологически. Потом собрался, объявил свое внутреннее военное положение и с тех пор пытаюсь быть конструктивным и полезным.

Ночью сплю у себя дома. Не хожу в укрытие, но ночую в ванной. Это немного неудобно, но вместе с тем и экзотично. Можно воспринимать это как приключение.

Я не уезжаю из Киева по многим причинам. Во-первых, здесь остаются мои родители, которым за 70, и они не хотят никуда уезжать. Во-вторых, эвакуация в другой город была бы для меня сложной чисто технически – у меня два больших пса и нет машины. Но главное, наверное, это то, что Киев – мой родной город, и ни один фашистский оккупант не заставит меня отсюда уехать.

В первые дни войны я хотел пойти в военкомат, но чтобы пойти служить, нужно было куда-то пристроить собак, и такого места не нашлось. К тому же я не умею стрелять и не думаю, что сейчас у кого есть время меня учить. Поэтому для меня нашлось другое занятие. Я присоединился к волонтерскому чату "Привет, сосед" от фонда "Жизнелюб" – там появляются запросы на помощь от Ба и Де. Волонтеры, которые живут рядом, принимают эти запросы, покупают продукты и лекарства и относят их. Целыми днями я слежу за чатом, беру заказы, стою в очередях в магазины и аптеки. Много хожу пешком – никогда в жизни столько не ходил. Наверное, это полезно для здоровья.

Я очень сопереживаю людям, к которым прихожу. Им нужна помощь даже в мирное время. А сейчас, когда идет война, всем вообще не до них, и они остаются наедине со своими проблемами. Каждому из них сейчас очень плохо. Наверное, гораздо хуже, чем тем, кто моложе, у кого нет проблем со здоровьем и кто может сам себя обеспечить. Это рождает во мне новую волну ярости и ненависти к врагу, который принес эту беду в нашу страну.

Волонтерство спасает мое психологическое состояние. Каждый из нас сейчас на своей войне и должен делать что-то конкретное. Тогда становится легче – от ощущения проделанной работы и конкретных результатов. Лучший способ сойти с ума сейчас – это сидеть и целыми днями скроллить новости. Когда ты делаешь что-то полезное и видишь результат своей работы, людей, которым помогаешь, это придает уверенности в себе и в том, что мы как страна и как общество можем все. Что победа уже близко. 

Я каждый день хожу по городу и вижу, что он перешел на военное положение, готовится к осаде и отпору врага. Это выглядит немного сюрреалистично, ведь реальность стала похожа на фильмы о Второй мировой. От этого ярости и ненависти к врагу во мне становится еще больше.

Глобально я мечтаю о том, о чем и десятки миллионов других украинцев: о победе и конце путинизма как политической системы, которая угрожает Украине и всему миру. А еще, как архитектор, хочу поучаствовать в послевоенном восстановлении страны. У нас будет много работы, и мне кажется, это будет хороший шанс отстроить страну еще лучше, чем она была до войны. Но, конечно, сначала надо победить.