Сержант от Бога. Как дьяк Роман Журавель превратил военную должность в духовное звание

Момент получения оружия – особенное солдатское таинство, к которому в разных воинских частях относятся по-разному. Зачастую это просто рабочий процесс: очередь – подпись – "Следующий!".

Официальное посвящение в воины, то есть присяга, будет потом, в конце курса базовой военной подготовки. А пока – рутина. Но так бывает не всегда.

Когда автоматы рекрутам раздает главный сержант второй роты батальона ударных беспилотников "Ахиллес" 92 ОШБр Роман Журавель (позывной – Дьяк), это похоже на неформальный, но ритуал.

Сначала официальная часть: приветствие и инструктаж. Потом неофициальная – будь то лекция или проповедь о службе в подразделении. Бойцы, разместившись поудобнее, слушают командира – мужчину среднего возраста с хорошо поставленным профессорским голосом.

"Запомните, – говорит главный сержант роты. – Если у вас возникают какие-либо трудности по службе, или во взаимоотношениях с побратимами, или семейные проблемы, которые делают сложнее и так нелегкую службу военного, ни в коем случае не скрывайте этого. Настойчиво прошу со всеми проблемными вопросами обращаться ко мне".

После ответов на вопросы, главный сержант каждому жмет руку – прощается. Рекруты делятся впечатлениями: "Офигенный у нас командир, профессионал". Кто-то добавляет:"На священника похож..." Эта реплика недалека от истины.

Настоящий Дьяк

Харьков, восемь сорок утра, небольшой храм. Верующих пока мало: служба начинается в девять. На внутреннем балконе (на хоре) вот-вот должны собраться певчие. Но пока там стоит один человек – в вышиванке. И поет навстречу утреннему лучу:

"На колінах до Бога я молюся в тиші і Його я благаю, даруй мир на землі..."  

Это главный сержант Дьяк. В подразделении не все знают, что "Дьяк" – не просто позывной. Если спросить, в курсе ли ребята о том, кто он в гражданской жизни, скажут, инженер. И это правда, по основной профессии Роман Журавель – инженер-механик.

Он не навязывает свою религиозность бойцам. Спросят о церкви – ответит, пригласит на богослужение. Времени на интервью у него мало, потому общаемся по дороге.

За пределами батальона у Дяка есть два важных дела: церковь и донорство крови:

– Донором я стал давно, еще во время срочной службы, но системно начал этим заниматься в 2014 году, когда на Востоке шли активные боевые действия.

Роман ведет машину уверенно, так же уверенно произносит каждое слово, несколько раз подчеркивает, что церковная служба не должна мешать военной:

– Когда пришел в батальон, прямо командиру сказал: "Для меня важно хотя бы раз в неделю сходить в церковь". Командир ответил: "Никаких проблем".

Найти на новом месте службы настоящему дьяку настоящую, в его понимании, церковь удалось не сразу:

– Это было в Константиновке. Я там видел храмы, заходил, но оказывалось, что это УПЦ – остатки московского патриархата. Тогда в интернете начал искать ближайшую Православную церковь Украины – нашел. Хорошо тот день помню – была заупокойная суббота (9 марта, день поминовения родителей. – Прим. авт.). Я пришел в Свято-Стретенский храм – и сразу на хоры петь. Особый момент для меня был, когда я позже в этом храме пел богослужение с владыкой Донецким и Мариупольским Сергием. Тогда в храме было много священников...

Время от времени Дьяк напоминает командиру батальона Юрию Федоренко (позывной Ахиллес), что подразделению нужен капеллан. Такого должности в батальоне пока нет, но понимание проблемы, по словам главного сержанта роты, у командира есть. Сам Дьяк на эту роль не претендует.

Духовный путь

– Капеллан – это священник, а я не священник. Хочу, чтобы вы поняли: дьяк – это обычный верующий человек, который помогает священнику во время богослужения, поет в церкви. Вот и все.

Но, по сути, не все. Главный сержант вспоминает, как стал дьяком. Это очень длинная история, которая началась еще до рождения самого Романа Журавля. Его прадед "дьяковал". Его бабушка и мать были верующими людьми.

Бабушка мученически пронесла свои убеждения через XX век. Десять лет провела в советских лагерях – за помощь партизанам УПА в ровенских лесах. Мать Романа родилась в тех лагерях.

– Моя бабушка, Царство Небесное, знала цену жизни. Всегда беспокоилась, чтобы в доме была еда, чтобы было на огороде и в поле все посажено и благоустроено. Даже работая в колхозе, успевала держать немалое домашнее хозяйство.

Роман продолжает:

– В церковь ходил с бабушкой с раннего детства. С восьми лет я прислуживал священнику во время службы – в стихаре, со свечой. Однажды, в 10-летнем возрасте, священник меня спросил: не хотел бы я в будущем стать священником? А я, долго не думая, ответил: "Отче, я не чувствую, что я смогу стать настоящим добросовестным священником". Для этого должно быть какое-то внутреннее призвание, что ли. С тех пор прошло более тридцати лет, и я готов повторить те слова: "Чтобы стать священником, нужно быть идеальным, в полном смысле этого слова, а я себя таким не ощущаю," – говорит он и ненадолго задумывается.

– Как стал дьяком? Это уже в зрелом возрасте. В 2009 году, когда мы с женой ждали первенца, у меня как из ниоткуда возникла мысль: родится ребенок – пойду петь в церковь на хоры. Дочь Анна-Мария родилась к Рождеству. А на следующий после Рождества большой праздник – на Марию, я пошел в храм и начал петь. Можно сказать, что это проявление благодарности Господу Богу. С этого времени я пою в церковном хоре. А примерно через 10 лет, набравшись опыта, я почувствовал, что способен самостоятельно петь в церкви в качестве дьяка.

В армии

После рождения первенца, чета львовских инженеров (жена Романа инженер-связист) осуществили еще одну давнюю мечту – перебрались в село Тучапы (Львовская область). Поселились в доме, где родился и вырос Роман, и активно стали заниматься хозяйством.

Это был счастливый период в жизни семьи – в 2012 году, уже в Тучапах, родилась вторая дочь – Виктория. Образцового хозяина с высшим образованием односельчане избрали поселковым главой. В этой роли Роман Журавель пробыл 4,5 года – до 2015 года.

– А дальше было так, – бывший глава смотрит на дорогу и читает с нее текст своей судьбы: – Органы местного самоуправления отвечают за оповещение и прибытие военнообязанных в военкоматы (тогда эти учреждения еще назывались военкоматами). В июне нас, глав сел, собирают в администрации Городоцкой РГА и дают установку: для выполнения плана пятой волны мобилизации необходимо "дать", то есть обеспечить явку, по одному военнообязанному из каждого сельского совета.

Дьяк объясняет, что это означало собственноручно написать повестку любому жителю своего села, поставить печать сельского совета и "обеспечить явку" человека в военкомат.

– Главы склонили головы, – продолжает он. – Я не стал с этим соглашаться и, поднявшись, доложил, что человек – это не предмет, который можно дать. Отказался выполнять данное указание, отметив, что готов сам идти служить.

Улыбается:

– Ни о чем не жалею. Попал я в роту автокрановщиков, в 184-й учебный центр, где получил профессию автокрановщика. Там я стал старшим сержантом роты. Тогда я получил опыт, который сейчас пригодился. Плюс я был инструктором по тактической медицине. Половину той службы учил ребят такмеду и параллельно исполнял обязанности главного сержанта. Мне нравилась военная служба. Уволился старшиной.

Вдруг добавляет:

– Хотя служба бывает разная, – машина делает крутой поворот, водитель отвлекается, потом продолжает: – Когда началась большая война, я тоже добровольно пришел в районный ТЦК – 2 марта 2022 года. И меня в этом РТЦК оставили служить. Служба бывает разная...

Его голос становится немного уставшим:

– Не могу сказать, что мне нравилась та работа. Я понимал, что кто-то должен те обязанности исполнять и старался служить добросовестно. Но недоразумения иногда возникали.

Дьяк – человек дипломатичный, поэтому о конфликтных ситуациях говорит так, будто закругляет острые углы:

– Был момент, когда я сказал коллегам: "А я так не поступаю и благодаря этому у меня чистая совесть". После этого высказывания долгое время слышал это словосочетание "чистая совесть" во время совещаний и понимал, что это в мой адрес. Постоянно думал стыдиться этого или гордиться, и в конце концов решил, что все же надо гордиться, потому что похвастаться чистой совестью мог не каждый. Я твердо знал, что я пришел служить, а не прислуживать.

– Произошло какое-то событие, после которого вы решили, что эта работа не для вас?

– Скорее да. Где-то уже в августе 2022 года мне впервые дали понять, что нам не по дороге. Тогда я почувствовал, что пора все же менять место своей службы. В глубине души понимал, что рано или поздно, хочу я того или нет, а РТЦК придется покинуть. Основным фактором было то, что из боевых частей в результате различных ранений и травм, пройдя лечение и реабилитацию, в РТЦК стали прибывать боевые побратимы. И по совести, нам, то есть тем, кто немного уже прослужил в тылу, нужно отправляться в боевые части на замену раненых защитников.

Далее Дьяк долго рассказывает, как он получил отношение на перевод, написал рапорт, который был сразу подписан, и как его документы, пройдя согласование в Киеве в "сухопутке", растворились в структуре областного ТЦК:

– Где-то в глубине души мне было приятно, что меня не отпускают, что я нужный военнослужащий, но...

В августе 2023 года один из бывших сослуживцев Дьяка оказался в роте ударных беспилотных систем "Ахиллес" 92 ОШБр и написал об этом пост в соцсети. Дьяк сразу отозвался: "Друг, хочу к вам". И долгое время жил этой надеждой.

– Сентябрь, октябрь, ноябрь... В какой-то момент начал терять надежду и даже заполнил заявку в полк "Азов". Но в начале 2024 года рота "Ахиллес" превратилась в батальон и на мою просьбу откликнулись.

Собеседование с представителем батальона Дьяк прошел успешно.

– В итоге хочу сказать, что служба в РТЦК лично для меня была очередной "большой школой", где я встретил людей с кардинально противоположными характерами, разными человеческими ценностями и амбициями. Несмотря ни на что, благодарю всех представителей львовского РТЦК и СП за совместную службу. На самом деле, там тяжело, но кто-то должен эту работу выполнять.

Дьяк с облегчением выдыхает:

– Я выбыл из РТЦК 11 февраля 2024 года. Благодаря Господу Богу и генералу Валерию Залужному, который подписал прямой приказ о моем переводе, я наконец оказался в батальоне "Ахиллес". Уже теперь, оглядываясь назад, понимаю, что, собственно, так все и должно было быть.

В "Ахиллесе"

На вокзале в Краматорске Дьяка встретил командир роты. По дороге в Константиновку новоприбывший сержант понял, что с новым руководителем общий язык найден:

– По итогам разговора сходимся по всем вопросам...

Первая должность Дьяка в батальоне "Ахиллес" – старший техник роты. Первый выезд на боевые позиции – на третий день после прибытия на новое место службы.

- Темень, туман опускается, почти всю ночь БпЛА не летали – расчет выжидал лучших погодных условий, – вспоминает он.

Приходилось выезжать на позиции и "копать землю" для укрытия заряжающего-инженера боекомплектов (БК):

– Копаешь, над тобой что-то летает, неподалеку что-то другое прилетает, и так половину ночи.

Несколько недель основной задачей будущего главного сержанта второй роты было ознакомление с ежедневной боевой работой беспилотных расчетов. Инженер-механик изучал способы поражения, оборудование, слушал лекции по использованию боевых комплектов. Работал в мастерской по доработке и переоснащению БК.

– Как только появилась вакансия главного сержанта роты – меня назначили, – вспоминает Дьяк. – Я сказал командиру, что готов выполнять любую работу, могу заменить любого бойца. А тогда как раз водителей не хватало...

Дьяк улыбается:

– Уже занимая эту должность, я фактически месяц работал водителем на бронеавтомобиле. Спускаются сумерки, в машину загружаются ночные бомберы, со своим оборудованием и бортами. Я вывожу их на позиции. Затем еду на недалекую соседнюю позицию – забираю дневные расчеты FPV, которые уже отработали день. Возвращаюсь где-то в восемь вечера. А начинается мой рабочий день – в три-четыре утра. Очень ответственная работа – везешь ребят (девушки у нас тоже служат в боевых расчетах) по Часовому Яру вдоль канала и понимаешь, что в каждое мгновение может произойти что угодно.

Когда Дьяк рассказывает о разных происшествиях на фронтовой дороге, кажется, что мы едем не в пикапе, а в бронеавтомобиле "Рошель". За окнами не летний день, а черная мартовская ночь, морось, вспышки. Раздолбанное шоссе вдоль канала, за которым – орки.

Над нами не синее небо, а тьма прорезанная стрелами огня от артиллерийской дуэли – вечный бой добра и зла на самом большом в мире экране. В этой воображаемой тьме форсируем огромную лужу, подпрыгиваем...

– Чувствую, что заднее правое колесо "Рошели" куда-то проваливается, – вспоминает водитель. – Автомобиль как будто балансирует и едет дальше. Когда ехал назад, остановился. Взял фонарик и увидел канализационный колодец диаметром полтора метра с проломленной железобетонной крышкой перекрытия, лежащей на дне колодца. Понимаю: если бы в этот колодец провалилось переднее колесо 9-тонного броневика, то мы здесь остались бы на довольно долгое время. Шанса выбраться собственными силами наверняка не было бы.

С облегчением добавляет:

– В такой ситуации в очередной раз убеждаешься, что Господь Бог со мной и хранит меня, а также всех, кто рядом.

В опасные мгновения Дьяк читал про себя молитвы:

– Знаю, что в такие моменты надо вспоминать 90-й псалом: "...Не будешь бояться ужаса ночного, ни стрелы, днем летящей, ни марева, что ходит во тьме, ни заразы, опустошающей в полдень. Упадет рядом с тобой тысяча врагов, и десять тысяч – справа от тебя, но к тебе они не приблизятся". Но чаще читал "Отче наш" и "Богородица Дева". На разные моменты я на телефон скачал много молитв.

Задумывается, очевидно вспоминая какие-то тексты:

– Молитва – это очень важно. Стоит каждому знать какую-нибудь молитву. К пониманию Бога каждый приходит по-своему, и понимание это разное. Долгий путь... Но в опасности, каждый может вспомнить Бога и, читая молитву, уже есть шанс спастись.

Подытоживая, говорит:

– Это была очень важная работа, я благодарен судьбе за этот опыт. Ребята в батальоне знакомились со мной прежде всего как с водителем, а не как с главным сержантом второй роты. Я не представлялся как главный сержант, просто выполнял задания, делал работу, а когда отдельные побратимы узнавали, кто я на самом деле, то были довольно удивлены. А мне это было приятно, именно так я заслужил авторитет среди наших ветеранов.

Настоящий сержант

У Романа Журавля уникальный опыт сержантства. Он стал старшим сержантом во время срочной службы, был главным сержантом роты в 2015-2016 годах, служил сержантом в РТЦК. Сейчас его звание – штаб-сержант, а должность – главный сержант роты.

Чем отличается сержант постсоветского образца от сержанта в современном подразделении ВСУ, в батальоне "Ахиллес"? Дьяк отвечает не сразу.

– Современный сержант – это тот, от кого зависит атмосфера в подразделении. А это обучение, воспитание, боевая подготовка, высокий уровень взаимоуважения между побратимами, прозрачность и искренность во взаимоотношениях, уважение командиров. Если сравнивать с постсоветским вариантом… Тогда роль сержанта была минимизирована, и он в полной мере зависел от офицера. Хотя были единичные случаи, когда старший сержант в роте, обладая абсолютным авторитетом среди подчиненных, имел определенные права, делегированные командиром роты.

Размышляет вслух:

– Тогда института сержантства как такового не было. А сейчас, можно сказать, структура командования подразделением имеет две линии – офицерскую и сержантскую. Роль и влияние сержанта значительно повысились, как и уровень его ответственности. На него возложены те функции, которые раньше должны были выполнять офицеры. В частности, воспитание и обучение личного состава. Но мне трудно говорить о ВСУ в целом, я сейчас говорю о нашем батальоне. Думаю, не все подразделения ВСУ работают, как мы. Мало кто так выстраивает отношения внутри коллектива. Это большая заслуга командования батальона, выстроившего образцовое боевое подразделение из гражданских людей.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаете, если собрать вместе все доктрины, нормативы и законодательные акты, касающиеся сержанта, и выполнить это все, то этого недостаточно. Можно представить такого "идеального" сержанта, который всего придерживается. Но если при этом он будет смотреть на личный состав свысока... Без уважения ко всем вообще и к каждому в частности, не будет слышать, понимать и помогать побратимам, его не будут уважать как настоящего командира, лидера. Каждый лидер со временем может стать командиром, но не каждый командир – лидером.

После небольшой паузы продолжает:

– Мы же строим наши отношения с бойцами, исходя из того, что мы равны. Равны в плане достоинства, в плане ценности. Общаемся на равных. Уважаем друг друга. А отличаемся только тем, что у нас разные должности, разная работа и разная ответственность. 

– Так кто такой настоящий сержант?

– Тот, кому полностью доверяют и кто может в любой ситуации поддержать бойца. Это касается и работы, и любых жизненных затруднений.

Вздыхает и добавляет:

– Всегда должен быть кто-то, кто в сложной ситуации тебе подставит плечо. Это я знаю по собственному опыту. Разные ситуации в жизни были. Но ни о чем не жалею. Благодарю Бога за все.