Волонтеры и старая "система": что делать, если вас обвиняют в продаже гуманитарки

"Делай добро и беги" (народная мудрость).

Начало марта 2022 года все лишь приходят в себя от шока полномасштабного нападения России на Украину. Но, несмотря на страх, каждый предпочитает помогать и делать все возможное для защиты Украины.

Помещение, которое еще недавно было одним из лучших и вкусных мест в Украине, еще в новогодних украшениях, превратилось в склад. Люди, которые то приходят, то уходят, повсюду мешки, коробки с гуманитаркой: лекарствами, теплой одеждой, едой, снаряжением.

Никто не главный, но все знают, что делать; самоуправляемый человеческий хаос во всей его красе. 

Таких гуманитарных центров по стране – сотни. Именно эти люди и эта магическая самоорганизация помогли нашим защитникам и нашей стране устоять в первые сверхтяжелые месяцы полномасштабного вторжения России на нашу территорию.

А теперь представьте, что на все это правоохранительные органы пытаются натянуть свое обвинительное и одностороннее понимание действующего законодательства. 

Иногда они возвращаются

Мы хорошо помним паралич многих властных структур на местах в тот тревожный период, в первую очередь в плане финансирования материальных потребностей защитников Украины и переселенцев, а также неспособность организовать эффективные публичные закупки всего необходимого. Многие просто сбежали.

Тогда все покупали волонтеры, и в те горячие дни мало кто думал о юридической чистоте оформления всего происходящего. На это просто не было времени, а цель, ради которой все происходило, – гораздо важнее бюрократии и формальности.

С началом мая, когда стало ясно, что непосредственной и немедленной опасности нет, они стали возвращаться. Они – это люди "системы", те, кого принято называть правоохранителями.

В этой колонке я не имею в виду ни одного конкретного человека, буду писать только о сборном образе, который назову "вернувшиеся". Последние события и громкие "волонтерские" дела подтолкнули меня наконец-то оформить свои мысли в текст. 

Что же произошло

Когда самые темные времена начала войны миновали, Вооруженные Силы Украины освободили Киевскую область от российских войск, в общественном дискурсе стали вновь появляться темы, отличные от войны. Обо всем негативном говорили "сейчас не ко времени". Одной из таких тем "некогда" была тема злоупотреблений в сфере гуманитарки. Конкретики не было, но слухи и намеки распространялись.

Государство отреагировало адекватно и внесло в Уголовный кодекс статью 201-2, которая предусматривает ответственность за продажу гуманитарной помощи или использование благотворительных пожертвований, безвозмездной помощи с целью получения прибыли. На период военного положения установлена строгая ответственность – от пяти до семи лет лишения свободы с возможной конфискацией имущества.

Получение прибыли на гуманитарке во время войны является фактически мародерством, поэтому такая мера ответственности вполне правильная и адекватная. 

Что происходило дальше

А дальше "вернувшиеся" поняли, что ничего не мешает им работать в старой парадигме. Им очень нужно было что-то делать, чтобы демонстрировать хоть какую-то полезность в воюющей стране. И еще, как мог бы твитнуть Стивен Кинг, они были голодны.

До настоящего времени мы не слышали и не видели никакого законченного уголовного производства, касающегося реальной продажи или присвоения гуманитарки с целью получения прибыли. Были некоторые громкие задержания, но дальше – тишина.

В отличие от этого – сейчас очень хорошо слышим и видим несколько громких "волонтерских" уголовных производств, в которых есть что-то общее:

1. В них фигурируют люди, имеющие хорошую репутацию как бизнесмены или общественные деятели, люди, которые не скрываются, волонтерская деятельность которых известна и не вызывает сомнений.

2. "Разоблачение" по этим делам происходило с помощью "неравнодушных граждан" в рамках того, что в уголовном процессе называется "контроль за совершением преступления", но во всех известных случаях очень похоже на провокации. К репутации "неравнодушных" очень большие вопросы, в отличие от "фигурантов".

А еще "вернувшиеся" пришли к чиновникам, которые в феврале-апреле 2022-го взяли на себя смелость и ответственность выделить волонтерам государственные средства для закупок всего необходимого. В тех условиях, напомню, кроме рынков ничего не работало, а все необходимое купить было крайне сложно и из-за высокого спроса – дорого.

Сейчас таким инициативным чиновникам, которые не испугались брать ответственность, вменяют "закупку по завышенным ценам", игнорируя особенности и историю ценообразования в условиях шквального спроса. Такие инициативные чиновники – мечта для Украины, однако старая система "вернувшихся" не может терпеть такой "наглости", потому что такие люди –  "опасность для системы".

Следовательно, приходят и к тем, кто в те сложные времена был достаточно смелым, чтобы взять на себя бюджетные средства и организовать покупку всего необходимого не по учебнику, а по реальности и как можно скорее. Впрочем, такие люди хорошо осознавали, что делают и были абсолютно морально готовы к таким будущим визитам. 

Что здесь не так

Когда правоохранители или другие государственные органы учудят что-то из ряда вон выходящее, что получает огласку и общественное осуждение, у нас принято со скорбным видом говорить: "Проблема в несовершенном законодательстве, в этой ситуации надо изменить закон, без этого ничего не поделаешь".

И здесь получается, что государственные органы и правоохранители являются чуть ли не заложниками несовершенного законодательного регулирования и почти жертвами "несправедливого общественного осуждения". 

Такие же комментарии звучат и по волонтерским делам. Но на самом деле это не так.

У нас вполне нормальное регулирование. И Уголовный процессуальный кодекс, и профильное законодательство о благотворительности и гуманитарке содержат положения, которые при адекватном применении делали бы невозможными "волонтерские дела", о которых я пишу эту колонку.

Но ведь проблемы у нас не в клозетах в законах, проблемы у нас в головах правоприменения.

В нормальных условиях в обществе со здоровой правоохранительной и судебной системой какие-либо недостатки применения законов правоохранителями исправляют судьи.

В нашей ситуации имеем следственных судей, которые в подавляющем большинстве случаев очень далеки от ars boni et aequi (право – искусство добра и справедливости). Зато кто-то знакомый с ситуацией может сказать, что они очень близки к "вернувшимся".

Поэтому очень трудно утверждать, что мы имеем адекватный судебный контроль за органами расследования преступлений.

Если бы имели надлежащий судебный контроль, могли бы увидеть

По меньшей мере:

1. Все слышали о составе преступления и знают: "Нет состава – нет преступления". Очень упрощенно, состав преступления выглядит так (и да простят мне академические коллеги):

а) против чего направлено преступление (объект);
б) как выглядело преступление и его последствия (объективная сторона);
в) совершивший преступление (субъект);
г) мотивы преступления и наличие умысла (субъективная сторона). 

Остановимся на субъективной стороне. Ее отсутствие наиболее очевидно. Если мы перечитаем ст. 201-2 УК Украины, увидим, что:

Во-первых, такое преступление может быть только умышленным, с прямой формой умысла, невозможно продать гуманитарку по неосторожности.

Во-вторых, и это самое главное, должна быть цель получения прибыли.

Во всех случаях "волонтерских дел", обнародованных в СМИ, и во всех известных в связи с профессиональной деятельностью, отсутствие умысла и цели получения прибыли очевидны.

Если волонтер получил пожертвование в размере себестоимости авто или теплика и оказал помощь в виде этих автомобилей или тепликов, о какой цели получения прибыли может идти речь?

Доходит до того, что бизнесменов, вполне состоятельных людей и платящих немало налогов, обвиняют в том, что они хотели "заработать" на брониках или тепликах, которые покупали себе в убыток и передавали защитникам Украины. Это абсурд имени "вернувшихся". 

2. Вопросы гуманитарки регулируются законами "О гуманитарной помощи" и "О благотворительной деятельности и благотворительных организациях".

Если пересмотреть эти законы глазами человека с нормальным мировоззрением, а не глазами "вернувшихся" и тех, кто осуществляет судебный контроль, можно увидеть следующее.

Деньги, которыми компенсировалась стоимость закупки гуманитарки за границей, являются не платой за продажу, а благотворительным пожертвованием (ст. 6 Закона "О благотворительной деятельности"). Здесь наш волонтер выступает бенефициаром, то есть приобретателем благотворительной помощи.

Купив за эти средства за границей авто или теплик, наш бенефициар превращается в донора гуманитарки (ст. 1 Закона "О гуманитарной помощи"). Завозит такую гуманитарку и передает ее получателю без прибыли и платы за свои услуги. Таким образом, переданное авто, броник или теплик, а также услуги и работы по их доставке и восстановлению или ремонту являются гуманитаркой, которая передается безвозмездно и без цели получения прибыли.

Сочетание в одном лице статуса и приобретателя, и донора абсолютно нормально. Например, благотворительный фонд собирает пожертвования на помощь переселенцам – для жертвующих фонд является приобретателем пожертвования. Затем из собранных пожертвований фонд покупает и передает переселенцам одежду и еду, превращаясь в донора. Это же происходит и в наших случаях, особенно учитывая, что те, кто совершали пожертвования, и те, кто получали гуманитарку или должны были ее получить, во всех случаях являются разными лицами. 

3. Не любое нарушение закона является преступлением.

Многие волонтеры от бизнеса осознают, что нарушали закон, когда не оформляли приобретение гуманитарки, ее прием и передачу, сбор пожертвований и прочее "как в книге", то есть с соблюдением всех бюрократических требований и правил по первичным документам и отчетности.

И такое осознание порождает своеобразное чувство вины, когда приходят "вернувшиеся", и определенный самообман относительно правомерности претензий.

Здесь очень важно понимать, что:

а) Нарушение правил учета и отчетности не является преступлением и тем более не подпадает под ст. 201-2 УК Украины или любые другие статьи УК, по которым могут прийти "вернувшиеся".

б) Требование об обязательном учете благотворительной деятельности не действует в течение военного положения, соответствующее постановление принято Кабмином еще 5 марта и оно действует.

Поэтому посоветуйтесь с адвокатом, прежде чем испытывать вину и думать, что вы что-то сделали неправильно, а пришли к вам, наоборот, – правильно.

4. В уголовном законе есть происшествия, исключающие преступность деяния.

Все слышали о необходимой самообороне – это просто и понятно.

Но, кроме необходимой самообороны, существует и такое обстоятельство, как крайняя необходимость. Крайняя необходимость имеет место, когда формальные признаки нарушения существуют, однако такое нарушение совершено для предотвращения большего вреда, чем оно причинило или могло причинить.

Помощь защитникам Украины имеет целью предотвращение оккупации страны рашистами. А оккупация страны врагом, вне всякого сомнения, намного больше вреда, чем любые формальные нарушения, которые существуют в воображении "вернувшихся".

Применение концепции крайней необходимости полностью перечеркивает большинство громких "волонтерских" уголовных производств. 

Итак, если бы судебный контроль увидел приведенные четыре пункта, темы для обсуждения у нас сейчас не было бы.

И менять нужно не законодательство, как модно и просто говорить, а практику правоприменения. Чтобы в первую очередь судьи осознавали, что добро, справедливость, человечность и дух доброй воли (good faith) – не пустые бессодержательные слова, а обязательный базис для их судебного контроля и процессуальных решений.

Здоровая судебная система способна побороть какие-либо недостатки правоприменения, исправить ошибки законодателя и правоохранителей. Образцом такого подхода является судебная система США, которую и следует брать за образец. Несмотря на то что у нас разные правовые системы, принципы и подходы, ее вполне можно масштабировать и в Украине. 

Чего не делают "вернувшиеся"

Преступление может быть совершено не только в форме действия, преступным может быть и бездействие.

Я уже упоминал здесь о параличе чиновников в начале вторжения России.

Именно последствия этого паралича преодолевали и преодолевают "всем миром" волонтеры, находя и обеспечивая все необходимое и даже больше.

Именно такой паралич является преступлением в форме бездействия. Преступлением, последствия которого были бы роковыми для страны, если бы не волонтеры.

Но имеем ли мы хоть одно уголовное производство по этому поводу? Мне о таких неизвестно, а вам? 

Почему это очень плохо

Еще в начале полномасштабного вторжения идущие волонтерить украинские бизнесмены с фатализмом говорили: "Мы будем делать добро, хотя и знаем, что после этого у нас будут проблемы".

Такой фатализм не безоснователен. К людям с опытом "вернувшиеся" приходили и после помощи Евромайдану, и военным в 2014 году, и после невероятного объединения бизнеса ради борьбы с ковидом в начале пандемии.

Были ли приговоры или хотя бы судебные дела в отношении этих бизнесменов? Мне о таких неизвестно.

Но люди знали, что придут снова. И пришли. 

Позиция "вернувшихся" направлена не на защиту страны, а на защиту бюрократии и "системы".

То, что они делают с волонтерами и адекватными чиновниками, в перспективе может убить инициативность здоровой части общества, и тогда "вернувшимся", может так произойти, будет уже некуда возвращаться.

Вместо этого бездействие и паралич приветствуются отсутствием наказания, что способствует увеличению слоя чиновников, живущих по принципу "как бы чего не вышло". 

Что делать

В СМИ распространяются слухи: то, что происходит с волонтерами, – направленная атака.

Согласен ли я с этим? Нет. Все происходящее вполне ложится в старую парадигму общего диагноза "вернувшихся", не ищите двойного дна.

Пока защитники Украины уничтожают врага на фронте, наша обязанность также беспощадно уничтожать внутреннего врага.

Поэтому:

1. Отвечайте "вернувшимся" максимально жестко, но в рамках закона.

2. Если вы знаете, что, несмотря на какие-то формальные огрехи, вы поступили правильно, как человек и гражданин, ведите себя с позиции правоты, а не с позиции вины.

3. Не пытайтесь "решить вопрос". Такой соблазн может существовать, поскольку это кажется быстрым путем, чтобы пресечь неприятное внимание. Но это лишь поощряет "вернувшихся", и к вам будут приходить снова и снова. Ваше внимание должно стать неприятным для "вернувшихся", а не наоборот.

4. Делайте максимальную огласку – темные силы не любят свет.

5. Объединяйтесь по всей стране для отстаивания своих прав и правоты, ведь в коллективе – большая сила. Формализуйте объединение.

6. И наконец, обязательно привлекайте профессиональную юридическую поддержку, способную работать в свете из п. 4. 

Не нужно говорить о необходимости изменения закона под каждую больную фантазию "вернувшихся", надо максимально использовать имеющиеся инструменты и лечить систему, изменяя общие подходы.