Украина-Венгрия: конфликт, в котором проигрывают все

Отношения между Украиной и Венгрией уже больше года находятся в состоянии перманентного кризиса, и в ближайшее время кризис этот скорее углубится, чем будет разрешен.

Реакция Будапешта на принятие Украиной новой редакции закона об образовании в сентябре прошлого года была решительной, демонстративной и, похоже, продуманной. Ответная риторика Украины не заставила себя ждать, и стороны быстро дошли до той формы эмоционального, бесконечно длинного диалога с "переходом на личности", из которого так трудно бывает найти выход. В этом состоянии тупика двусторонние отношения пребывают до сегодняшнего дня.

Могут ли Киев и Будапешт позволить себе роскошь в виде долгоиграющего конфликта с острыми обвинениями в текущей геополитической ситуации?

Наверное, могут. При определенном умении, из него можно даже извлечь политическую выгоду. Противостояние с соседями – дешевый и сильный фактор внутренней мобилизации, который с удовольствием будут использовать склонные к популизму венгерские и украинские политики. Но ценой за это станет ослабление международных позиций обеих стран. При этом для Украины такое ослабление выглядит более критичным и нежелательным. Да и в целом позиция Украины в конфликте с Венгрией выглядит более слабой: несмотря на то, что мы больше, Венгрия может эффективно использовать свое членство в НАТО и ЕС. Похоже, поддержка венгров для нас более критична, чем наша для венгров. А с определенной точки зрения запланированные конституционные изменения, закрепляющие наш курс на членство в НАТО и ЕС, можно трактовать как требование нашего же собственного законодательства пойти на уступки Будапешту в обмен на снятие его неформального "вето" на наше сближение с евроатлантическими институтами.

Венгрия тоже рискует. И хотя обсуждаемые санкции внутри ЕС против Будапешта выглядят крайне маловероятными, образ европейского изгоя и воплощения дефицита европейских ценностей не сыграет на руку Венгрии в долгосрочной перспективе. Набрать несколько баллов внутри страны, возможно, и получится, но они дадутся дорогой ценой. И несмотря на то, что евроскептиков в Венгрии много, заигрывание с ними имеет свой предел.

До некоторой степени обе страны стали заложниками региональных процессов, в частности роста влияния национализма. Регион Восточной Европы внезапно оказался в центре настроений и страстей, характерных для периода столетней давности. Тогда распад империй и появление новых государств спровоцировали гонку за идентичностями: страны региона создавали национальные мифы и/или боролись с травмами, нанесенными Первой мировой войной. Трианонский синдром породил идеи о "Великой Венгрии" и ирредентизм – стремление собирать потерянные земли, в том числе и с использованием многочисленных этнических меньшинств в соседних странах. Как этнический национализм, во многом построенный на символах, истории и памяти, снова стал настолько популярным в Восточной Европе ХХІ века – отдельный интересный вопрос.

Исторически хорошо известно, к чему скорее всего он приводит: недоверие, конфликты и территориальные споры. Этого не могут не осознавать в Киеве и в Будапеште – столицах, переживших достаточно много печальных исторических уроков. Но сложность в том, что такого рода споры предоставляют слишком мало шансов из них выйти: логика исторических, языковых, этнических споров надежно захватывает и надолго удерживает, направляя по наиболее вероятному пути, который условно можно назвать "столкновение идентичностей".

Чтобы преодолеть это логику нужны сложные и нестандартные решения. Простых формул, как, например, "оставить историю историкам" из украинско-польского конфликта по схожим мотивам, явно недостаточно. Вопрос подобного рода конфликтов содержит в себе слишком много политики, чтобы уповать на историков. Вряд ли оправдаются и надежды на взаимозависимость, то есть на то, что общие экономические интересы перевесят выгоду от эскалации межнационального противостояния. Доля Венгрии во внешней торговле Украины – около 3%, а доля Украины во внешней торговле Венгрии – примерно в два раза меньше. Формула успешного решения должна опираться на политическую составляющую. Одним из путей может стать создание более широкого регионального контекста. Если осознать, что и Украина, и Венгрия – части одного региона, согласие и сотрудничество в котором может расширить возможностей обеих стран, то градус конфликта можно будет держать под контролем. Мы часто ссылаемся на "руку Кремля" и на то, что конфликты Украины с соседями отвечают интересам Москвы.

Такой аргумент вряд ли станет убедительным для Будапешта: только 6% венгров считают угрозой возможную эскалацию или расширение российско-украинского конфликта. Лучше делать ставку на аргумент о том, что конфликт подрывает потенциал самих Венгрии и Украины.

Крайне важно также понять, какие интересы стоят за озвученными сторонами позициями. Иногда они достаточно просты, но бывают и сложными. О том, чего хочет вторая сторона, лучше не догадываться, а знать: в открытом диалоге по этим вопросам заинтересованы как Киев, так и Будапешт. Дополнительным полезным шагом могло бы стать что-то вроде неформального соглашения о неиспользовании антивенгерской и антиукраинской риторики во внутренних дискурсах обеих стран. Попытки эксплуатировать этническую вражду для выигрыша популярности должны обходиться как можно дороже. И, далеко не последнее по значимости, стороны могли бы поискать возможности совместных проектов в значимых для обеих сферах: энергетики, региональной безопасности, экологии, борьбы с транснациональными угрозами. Если это даст возможность элитам зарабатывать больше политических баллов, чем это получается с помощью взаимных нападок, то появится шанс свернуть с наиболее вероятного пути "столкновения идентичностей" и реализовать сценарий с условным названием "модус вивенди". До стратегического партнерства будет все еще далеко, но и кризисных явлений в отношениях будет гораздо меньше.