Россия и дипломатия ползучей ООНизации

В ночь (по киевскому времени) на 7 июня Совет Безопасности ООН принял заявление, касающееся событий в Украине. Это именно заявление, а не резолюция, которая может обязывать к конкретным действиям. Заявление фиксирует состояние дел, указывает на проблемы и может служить основой для выработки других документов.

В заявлении, которое зачитал председательствующий на заседании, фиксируется и осуждается проблема активизации боевых действий с применением тяжёлого вооружения, содержится призыв сконцентрироваться на дипломатических методах разрешения конфликта. Члены Совета Безопасности призывают стороны содействовать миссии ОБСЕ, рекомендуют сторонам "вновь заявить о своей приверженности мирному процессу и осуществить все меры, согласованные в "нормандском формате" и в рамках Трехсторонней контактной группы, в целях достижения скорейшего прогресса в выполнении Минских соглашений".

На первый взгляд может показаться, что резолюция выгодна нашей стране, и я уже читал в социальных сетях "быстрые комментарии" о том, что это успех украинской дипломатии.

Возможно. Но есть один пикантный факт: председательствующий на заседании Совета Безопасности, который выступил с данным заявлением (оно не требует голосования) - это Василий Небежня, руководитель российской делегации в ООН.

То есть РФ по своей инициативе выступила с заявлением по ситуации в Украине, и российская делегация принимала активное участие в его разработке.

Возникает вопрос: зачем это нужно России? Ответ стоит искать в истории дипломатических консультаций по украинской проблеме последних месяцев.

Во-первых, переговоры Волкера и Суркова остановлены по причине неясной судьбы последнего и отсутствия нового представителя Путина для контактов с США в данном формате

Во-вторых, на этом фоне Москва активизировала контакты с Германией и Францией, демонстрируя стремления вернуться к "нормандскому формату" (без участия США). Более того, после встречи с Меркель в прессу попала информация о том, что стороны близки с согласованию стоп-листа стран, которые могут претендовать на участие в операции по поддержанию мира в Украине.

В-третьих, всё это происходит на фоне усиления активности на фронте после введения в действие Закона Украины про восстановление государственного суверенитета над временно оккупированными территориями.

В-четвертых, международная следственная группа, расследующая катастрофу рейса МН-17, выступила с заявлением о том, что установка БУК, из которой был сбит лайнер принадлежит РФ, числится как штатное вооружение российской армии. При этом следователи отследили пусть ЗРК из парка военной части на донбасс и назад.

В-пятых, РФ добилась определённого успеха в лоббировании своих интересов на территории ЕС. С одной стороны, продолжается строительство "Северного Потока 2", с другой - в ряде стран (Италия, Чехия, Франция и та же Германия) часть влиятельных политиков в очередной раз заявили о бесперспективности санкционного давления на РФ.

В сложившейся ситуации Кремль работает на опережение, добиваясь подвижек сразу по нескольким направлениям.

1. Выход из-под наиболее чувствительных для РФ санкций. Речь идёт, естественно, не о крымском вопросе, а об ограничениях, которые были введены США и ЕС за последние два года. Это возможно даже без выполнения требований Вашингтона и Брюсселя. Алгоритм заключается в использовании любимого слова европейских политиков "прогресс". То есть игра на простом сравнении "было хуже - стало лучше". Этот путь за последние 3 года прошли как минимум два государства: Беларусь и Судан. И там, и там не выполнили ни одного требования Евросоюза, но продемонстрировали готовность сотрудничать по важным для ЕС вопросам (не связанным напрямую с санкциями), заверили в готовности вести диалог и, в качестве знака доброй воли, отпустили часть политических заключённых. В ответ на это ЕС и США приостановили санкции. Прекрасный пример тактики win-win реальной политики: одни не сделали существенных уступок, но стали нужными, другие формально не нарушили своего слова - они "приостановили", а не "отменили санкции". Но, как говориться в известной поговорке, "нет ничего более стабильного, чем временные меры".

Для Российской Федерации прогресс может заключаться в следующем:

• Подвижки в переговорах по вопросам международного контингента по поддержанию мира в Украине. Это уже есть - Путин демонстрирует желание договариваться как в рамках нормандского формата, так и с Меркель и Макроном по отдельности.
• Спад активности боевых действий на Донбассе. И тут предварительная эскалация есть ничем иным как привычной тактикой РФ, используемой во всех вооружённых конфликтах - чем ближе дата переговоров, тем больше стреляют. В таком формате даже возврат с ситуации декабря 2017 будет уже "прогрессом" и "демонстрацией желания найти решение со стороны России".
• Педалирование темы урегулирования в Украине на международных площадках. Это, с одной стороны, так же "прогресс", а с другой - перехват инициативы у Украины и её партнёров. К слову, уже вторая подобная комбинация за последние 18 месяцев. Первая, если помните была связана с "инициативой Путина по миротворцам на Донбассе" - РФ перехватила инициативу, молчание нашего МИДа сделало подачу (повторную) украинского плана нецелесообразным и до сих пор наши партнёры обсуждают к Кремлём реализацию путинского плана. Если бы план был "порошенковский", то формат "обсуждения Украины без участия Украины" был бы невозможен в принципе.

2. Нейтрализация негативного фона, связанного с докладом следственной группы по МН-17. Россия даже в заявлении от имени председателя Совбеза упоминает о сбитом лайнере, резолюции ООН, но смещает акценты, заставляя говорить об "урегулировании конфликта", а не о "частном случае" со сбитым пассажирским самолётом. Тем самым при общем подходе, о котором сказано выше, она пытается перехватить инициативу.

3. Сам формат миротворческой миссии и роль России. Доклад по МН-17 создал для нашей страны очередное окно возможностей для фиксации на международной арене факта оккупации Донбасса Россией. Пока, увы, нет ни одного международного документа, где было бы написано, что РФ - оккупант, на Донбассе есть (или были) российские кадровые военные. Международная следственная группа задокументировала один факт: применение ЗРК "Бук" в 2014 году. Этот факт украинская сторона могла бы (и еще может) использовать для закрепления в резолюциях международных организаций следующей логической цепочки: "кадровые военные РФ на штатной технике действовали на Донбассе - значит, была российская военная операция и, следовательно, сейчас имеет место оккупация региона Россией".

Активизируя разговоры о мирном урегулировании, Кремль пытается создать ситуацию, в которой Украина не успеет закрепить тезис об оккупации территорий в международных документах, а значит, РФ и дальше не будет "участником конфликта". В случае успеха этой затеи, при практическом обсуждении мандата миротворческой миссии Киев вынужден будет подписывать документы с другими "участниками конфликта". Если это не Россия, значит таковыми станут так называемые "ЛНР" и "ДНР". Москва будет их подписывать (если вообще будет) лишь в качестве "посредника" или "гаранта". Таким образом, при выходе на принятие конкретных документов по операции ООН, Кремль:

• Не допустит упоминания России в качестве "стороны конфликта" и, наоборот, зафиксирует свой "миротворческий" или "посреднический" статус;
• Поставит через своих лоббистов вопрос об ослаблении или отмене значительной части санкций, наложенных на Россию;
• Сможет оказать существенное влияние на мандат будущей миссии и её работу не только на этапе предварительных переговоров ("нормандский формат", консультации с США), но и непосредственно на площадках ООН.

Если события будут развиваться в нужном для Кремля ключе, то я не исключаю варианта, при котором Россия будет стремиться даже ускорить процесс создания миротворческой миссии. Одним из таких вариантов является ввод миротворцев без создания международной гражданской администрации (либо с ограниченным мандатом последней). В таком случае возникнет вакуум власти на местах - старые "ЛДНРовские" структуры продолжать работу не смогут, а новых не будет. Это означает, что будет жестко поставлен вопрос о проведении местных выборов на оккупированной территории - выборов, которые пройдут без участия Украины, в которых не смогут принимать участие беженцы, но будут голосовать все, кто фактически живёт на неподконтрольных территориях (в том числе приехавшие за последние 3-4 года).

Обсуждение в Верховной Раде и согласие украинских властей на подобный сценарий, без сомнения, вызовет новый виток политического кризиса. Если он совпадёт с предвыборной кампанией 2019 года (напомню, нас ожидают выборы и президента, и Верховной Рады), результатом станет в высшей степени фрагментированный и разношёрстный состав парламента следующего созыва. Ради такого Кремль может и поучаствовать в финансировании миссии по поддержанию мира на Донбассе - тем более, что в системе ООН есть постоянный дефицит средств на подобную активность.

У нас пока сохраняется возможность, опираясь на доклад по МН-17, всеми силами проводить тезис о присутствии кадровых военных из РФ на территории Донбасса в международных документах посредством принятия заявления ПАСЕ. Но сессия будет 25-29 июня, и если колёса "нового договора по Донбассу" закрутятся раньше - поезд уйдет, ведь даже при наличии резолюции парламентской ассамблеи, распространение её определений и терминов в другие международные документы не происходит автоматически. Это тоже работа дипломатов, которая занимает много времени и сил.

Поэтому июнь обещает быть интересным.