Обмен. То, что всегда будет важнее Цемаха

Жизнь и свобода наших людей в обмен на болезненный геополитический компромисс. Почему эта “вилка” нынешнего обмена так невыносима? Ведь юридические казусы и этические “ножницы” возникали при освобождении украинских политзаключенных и раньше, только общество этого почему-то не замечало. 

Летом 2016 года, сразу после освобождения Надежды Савченко, и затем - Геннадия Афанасьева и Юрия Солошенко, я брала интервью у корреспондента Радио Свобода Антона Наумлюка. Уже тогда он был практически единственным журналистом, освещавшим все громкие процессы над украинскими политзаключенными от и до. Антон подробно рассказывал о процессах над Олегом Сенцовым и Александром Кольченко, Надеждой Савченко, Николаем Карпюком и Станиславом Клыхом. Мы говорили о нюансах переговоров и юридических коллизиях, без которых не обошлось ни при одном из обменов между Украиной и Россией. 

Наумлюк объяснял, что Виталий Диденко и Елена Глищинская - граждане Украины, которые содержались под стражей по подозрению в причастности к созданию так называемой “Бессарабской народной республики” на территории Одесской области, - были помилованы и переданы РФ в обмен на Афанасьева и Солошенко. При том, что в отношении Глищинской приговора не было. “Это юридический казус, который не смогли обойти, - говорил Антон. - Украина не смогла придумать, как это сделать лучше, и пришлось помиловать пока еще не осужденного человека. Но фактически Глищинская сбежала из-под следствия. Ей изменили меру пресечения, это - юридически правильный шаг. Но на самом деле это побег, потому что понятно, что она никогда не вернется на судебный процесс. И такое помилование никак не объяснимо с юридической точки зрения”.