Аборты и политика: о государствах и женщинах

Специально для Радио. Свобода

Конституционный суд Польши по запросу депутатов Сейма от партии "Право и справедливость" ввел запрет на аборты. Точнее, на аборты по прямым медицинским показаниям, когда развитие плода показывает его патологию и будущую инвалидность ребенка, часто несовместимую с жизнью. В польском законодательстве остались две позиции допустимости абортов: угроза для жизни матери и беременность в результате изнасилования.

Польское общество вышло на улицы, активисты протеста ворвались в костел, потому что закономерно связывают политику с религиозной практикой католического "польского мира".

Знающие историю вопроса граждане, предсказывают волну криминальных абортов и возмущены наступлением на гражданские и личные права женщин. И это справедливо: ни в одной стране мира попытки государства регулировать рождаемость (точнее, семейное и индивидуальное поведение) при помощи подобных запретов не приводили к подъему рождаемости, а вели к росту криминальных абортов и гибели женщин.

Стоит посмотреть статистику по Советскому Союзу: первая страна мира, отменившая запреты на аборты в 1920-м, в сталинские времена возвращается к этим запретам и получает рост криминала и женских смертей. На 235 абортов в начале 1990-х приходилось всего 100 родов.

Дело не в запретах, а в социальных условиях, когда женщина не в состоянии родить нового человека в этот мир: мать не ждет ничего хорошего ни для себя, ни для ребенка, и это пугает ее посильнее Страшного суда. Странно, что политики, которым по долгу службы положено понимать статистически доказанные историко-политические сюжеты, полагают, что их власть распространяется на биологический контроль над населением, и это происходит в ХХI веке, а не в ХVIII. Или на их умы повлияла пандемия и простые способы регулировать народное поведение, ограничивая его в интересных для политических режимов рамках?

Ждут ли нас сценарии Оруэлла и Замятина в условиях новейших технологий? Социологам, психологам, экономистам и философам еще предстоит разбираться, до какой степени страх коронавируса изменяет социальные привычки и мышление людей, а политики уже занялись силовым контролем.

Казалось бы, что мне, жителю России, до Польши? Русским бы разобраться с войнами, которые родина ведет в открытом, тайном и гибридном смыслах в сопредельных и далеких независимых странах, с насилием в тюрьмах и в армии, с ужасающей бедностью в провинциях и дискриминацией людей 65+ в эпоху пандемии. Но этот якобы частный "польский вопрос" касается международного движения за права женщин, которое началось еще в конце ХIХ века, прошло несколько этапов либерализации, было связано с научным прогрессом.

Это глобальный, а в случае Польши – наш, родной восточноевропейский сюжет. Русская православная церковь, ответственная за сотрудничество с властью, в таком же смысле отвечает за инициативы депутата Виталия Милонова по запрету абортов, как и Католическая церковь Польши – за решение ее Конституционного суда.

Недавняя идея Владимира Путина об ограничении абортов прекрасно встраивается в скрепы "Русского мира". Закон о недопустимости суррогатного материнства для одиноких мужчин – из того же пакета мрачного Нового Средневековья, и это не вопрос о правах "привилегированных геев", а истории несчастья мужчин-одиночек, какой бы сексуальной ориентации они ни были. Принудительные аборты и принудительная стерилизация бывших детдомовок в русской глубинке – это вообще чистый национальный ад на земле. Простой административный способ лишить молодых женщин квартир, которые положены им от государства. Ничего личного, проблемы с жилищным фондом. Россия-2020. Не доктор Менгеле. Доктора в этой системе насилия уже не доктора, они врачи-вредители.

Есть два аспекта проблемы абортов, медицинский и религиозный. С медицинским все понятно. Любого врача учили, что главный принцип профессии – не вреди. Медицина последнего столетия не для того развивала диагностику плода на ранних стадиях, чтобы какой-то цисгендерный персонаж с наклонностями мачо, попавший во власть, лишал женщин их личного сложного выбора. Могу предположить в теории, что кто-то из докторов подчинится администрации, но медицинское сообщество назовет его непрофессионалом, если не идиотом.

Медицина развивала свои исследования, чтобы уменьшить страдания людей. Качество жизни – есть такой врачебный термин, и определение жизнеспособности плода на ранних стадиях относится к социальному пакету "семейное здоровье". Его обещало государство в пакете ОМС. Вместо реальной поддержки здоровья семьи русским предлагается сусальный праздник Петра и Февронии.

Религиозный аспект проблемы состоит в том, что Бог попустил развитие биологии и медицины до того, что люди скоро смогут управлять собственной генетикой, а пока уже в состоянии делать внутриутробные операции на плоде (доступно немногим). Бог попустил диагностировать уродства плода, чтобы родители вместе с врачами решали, что делать. Это очень сложный выбор. Один из тех сложнейших вопросов, которые Бог решает вместе с людьми после Холокоста.

Третий аспект. Польский закон и русские запретительные тенденции – это биологизаторство чистой воды в плане поведения мужчин и женщин в постели. Женщина делается полностью ответственной за последствия полового акта. Она становится объектом управления, а не субъектом личного желания. В этом смысле политические инициативы ограничить права женщин на аборт являются чистым животным инстинктом самцов – трахаться без последствий. Это защита греха, а не морали. Насилия, а не справедливости. В холодном метафизическом смысле эти мужчины не имеют доверия к Богу и пытаются заместить Его присутствие насилием.

P. S. Мне приходилось читать трогательные рассказы о том, как семья после обнаружения уродств плода принимала решение оставить ребенка, родить его, а затем похоронить, в ближайшие дни или месяцы после рождения. Это делалось под присмотром и контролем особых организаций, в состав которых входили специально обученные психологи и доктора. Однако это всегда частный выбор, довольно мучительный, и это частные клиники поддержки. Политики, не мешайте людям в этих решениях.