"Залужный дал команду мочить РФ – значит, мочить". История Героя Украины Дмитрия Чавалаха

Когда президент Владимир Зеленский зачитал этот первый после большого вторжения список Героев Украины (от 2 марта), многим показалось, что фамилия ротного Дмитрия Чавалаха прозвучала среди награжденных орденом "Золотая звезда" посмертно.

Буквально за несколько дней до этого тяжелораненый офицер 59 отдельной мотопехотной бригады Чавалах, действительно считавшийся погибшим, вышел на связь – из оккупированного Херсона. Но эта деталь – наградили посмертно, а он выжил – закрепилась в его истории.

Рота Чавалаха с боями прорвалась через Антоновский мост, заблокированный российским десантом. Дмитрий получил тяжелое ранение, пришел в себя уже в оккупированном Херсоне и несколько месяцев ждал возможности выйти из захваченного россиянами города.

Как украинские защитники штурмовали и удерживали Антоновский мост в первые дни войны, почему оккупантам в Херсоне постоянно было страшно и какой он – настоящий украинский Херсон: LIGA.net рассказывает Герой Украины, старший лейтенант Дмитрий Чавалах. Дальше – прямая речь.

Читайте нас в Telegram: только важные и проверенные новости

24 ФЕВРАЛЯ. НАЧАЛО

Ночью 24 февраля, около 2:00, я вернулся в палаточный городок в районе Олешковских песков и лег спать. Мы только что закончили получать боеприпасы. Утром я должен был ехать в Одессу на лечение. А мои ребята скоро – выдвигаться в сторону Крыма, чтобы усилить морпехов. Я не был в восторге, что они уходят в неизвестном направлении без возможности себя защитить. Поэтому дал команду получить и раздать людям боеприпасы.

Хотя тогда еще не было очевидно, что начнется наступление.

В 4:00 проснулся от взрывов. Когда сказали, что ракеты прилетают по Киеву, понял, что это уже другая война. Позвонил по телефону знакомому на Киевском направлении. Он сказал: "Началось. Все очень серьезно".

Около 8:00 утра пошла команда от Залужного сопротивляться и наносить врагу максимальные потери, уничтожать технику, людей. Раз есть команда главнокомандующего мочить, значит – мочить.

Дальше моментами было как в кино.

Я еще подошел, спросил, нужно ли какую-нибудь накладную. Он на меня посмотрел так: "Ты забавный, что ли? Война началась! Какие накладные? Забирай, что надо!"

В СТОРОНУ ХЕРСОНА. ВОЗДУШНЫЙ БОЙ

Нам дали команду выдвигаться в сторону Каховки и у населенного пункта Вильна Украина встречать врага. Но туда мы не доехали. В районе Каменки или Сергеевки по нам начала работать российская авиация. Два самолета. В первый раз они отбомбились неприцельно. Начали заходить на второй круг, но откуда-то появился наш самолет и сбил один из российских.

Здесь же мы встретили машины пограничников и морпехов, ехавших в сторону Херсона. От них узнали, что в нашем направлении движется огромная колонна российской техники. Я доложил командиру. Он сказал, где закрепиться и ждать, пока остальные наши силы подтянутся.

Подъехали на открытую местность, в бинокль разглядел колонну. Около 20 машин: танки, БТР, БМП. Мы ничего не смогли бы им сделать. Нас 65 человек с легкой бронетехникой. БРДМ-2, вооруженные двумя пулеметами.

Доложил, что физически не смогу остановить колонну. Получил команду двигаться назад в направлении Херсона. Была информация, что на Антоновском мосту два вертолета высадили российский десант.

Уже ближе к Антоновскому мосту встретили наш МАЗ, очень пострелянный – он выглядел как швейцарский сыр. Остановили водителя, предупредили: "В сторону Каховки не едь, там капец". Он ответил: "Посмотрите на мою машину! Там на мосту капец! Я чудом выехал".

ШТУРМ АНТОНОВСКОГО МОСТА

Остановились в районе кольцевой дороги, которая ведет на Антоновский мост. К нам начала подтягиваться еще часть подразделения. Получили команду прорывать мост, который был дорогой к Антоновскому.

У нас было четыре танка. Они пошли вперед, мы – за ними. Только танки поднялись на мост, по ним начали работать управляемыми ракетами. Один, к сожалению, подбили. Остальные смогли прорваться на другой берег Днепра.

Скомандовал не жалеть никого. Российской пехоты было очень много. Стреляли со всех сторон. В начале моста крыли из минометов 82-го калибра. Я приказал ускориться, чтобы по нам было труднее наводиться. Где-то за 500-700 метров минометы перестали стрелять.

Уже за мостом увидели вооружение россиян – минометы, ящики, геодезические приборы. Обстреляли их из крупнокалиберных пулеметов и двинулись дальше.

До Антоновского моста оставался километр. Вокруг много дачных массивов. Там прятались русские, стреляли прямо из окон домов. Раз из кустов выбежал человек в штатском и бросил гранату – неудачно, никого не задело. Уже когда мы его уничтожили, увидели, что это был русский военный, который поверх формы надел гражданское.

Техника шла впереди, мы за ней прятались. Вдруг два российских военных выбежали на центр дороги, стали на колени и из автоматов начали стрелять по нашей броне. Не знаю, пьяны они были или просто плохо подготовлены. Навредить нам они не могли. По сей день не могу понять, зачем. Это было последнее, что они сделали в своей жизни.

Когда доехали до Антоновского моста, бой более или менее затих. На той стороне ребята – кто закурил, кто воду пил, кто хотел позавтракать быстренько.

Тогда ко мне пришло осознание масштаба. Я своему командиру взвода сказал: "Неужели пробились?" Он ответил, что еще не вечер. И буквально минут через 40 я получил ранение, погиб один мой военный. Но об этом я узнал уже в Херсоне.

Читайте также: Интервью | 13 артиллеристов, которые удержали Киев. Рассказ Героя Украины Василия Боечко

РАНЕНИЕ И ЭВАКУАЦИЯ

Получили команду откатиться к Антоновскому мосту, чтобы прикрывать отход. Спускались без бронемашины.

В 50 метрах от моста начал работать снайпер. Когда вышли на открытую местность, я рассредоточивал людей, давал команды. Плюс, у меня был пистолет на ноге, радиостанция на плече. По всем признакам снайпер мог увидеть, что я – командир. Потому подстрелил меня первым.

Это было ранение в живот, почти в пах. Боли не было, просто почувствовал удар. Думал, пуля попала в бронежилет. Даже успел отскочить в сторону, к сточной канаве. Упал и встать уже не смог. Начал ползти. Следующий выстрел попал в ногу. Я почти потерял сознание, ребята меня затащили в эту канаву. Там я узнал, что еще трое моих ранены.

Всем стреляли в паховую зону. Уже когда снайпер пытался добивать – стрелял куда попало. Я передал, что у нас есть раненые, нужна эвакуация. Огонь был такой плотный, что подойти к нам не могли. Одна БМП закрыла нас собой. Мы собрали раненых.

Сначала меня отвезли в ТРО, оттуда переправили в больницу в Херсон. Лишь по дороге иногда приходил в себя. В больнице помню, как спрашивали мое имя, а я не смог сказать. Меня положили на операционный стол. Сверху светила вот эта их лампа, а у хирурга были желтые руки. После этого – мрак.

ОККУПИРОВАННЫЙ ХЕРСОН

Очнулся утром 26 февраля. Очень хотел пить. Пытался подняться, но был привязан. Это испугало. Вокруг бегали медики. Один из врачей подошел успокоить: "Ты в больнице. Тебя прооперировали. Россиян здесь нет. Тебя им не отдадим. Мы за Украину". И ушел. Я уснул до вечера.

Потом попросил у одного из врачей телефон – свой никак не мог найти. Позвонил маме, сказал, что жив. Уже когда меня перевели из реанимации, нашелся мой телефон, я связался со своим командованием. Это было где-то 28-29 февраля. Все думали, что я погиб. Связи со мной не было. Куда меня забрали, никто не знал. Очень удивились. Но обрадовались.

В больнице я пробыл почти месяц. Херсон уже был оккупирован. Россияне приходили к врачам с проверками. Многие из них были в наших берцах и бронежилетах. Сначала в палаты не заходили – поверили медикам.

После первого визита я сжег удостоверение офицера и УБД, выбросил свой жетон. Боялся, что они устроят обыск и найдут.

Второй раз россияне приехали уже проверять истории болезней всех пациентов. Но врачи в историях указывали, что мы гражданские.

Читайте также: В Херсоне врачи придумывали болезни детям-сиротам, чтобы их не вывезли россияне – АР

Я связался с одной активисткой, она познакомила меня с мужчиной из Херсона. Он приехал и забрал меня к себе. Врачи так хотели защитить нас, что его долго ко мне не пускали. Одна медсестра его тихо сфотографировала, мы переслали фото знакомой. И только когда она подтвердила, ему разрешили меня забрать.

По дороге к нему я смотрел на город. Пустые дома, все закрыто. Как будто постапокалипсис. Кое-где у банкоматов или продуктовых магазинов стояли очереди по 12-15 человек. Много российских машин.

Мужчина привез меня к себе на квартиру, познакомил с семьей. Я был немного в шоке, что он так рискует, потому что понимал, какая я для них угроза.

Начались два месяца в укрытии. Это были два очень скучных и стрессовых месяца. Когда видел, что к подъезду подъезжают их машины с этими "зетками", боялся, что меня сейчас найдут. Для них это был бы хороший джекпот: офицер, Герой, командир роты, атошник.

Мы с ним пересиживали эти дни вдвоем. Балкон в квартире выходил в сторону Чернобаевки, и мы могли наблюдать очень хорошие взрывы. Из квартиры я выходил всего дважды. Новости узнавал от этого мужчины. У местных была группа, они делились информацией о действиях оккупантов. Скрытно двигаться по городу у россиян вообще никак не получалось – контролировались все перемещения и блокпосты.

Фраза, что партизан в Херсоне не спал, – вообще не шутка. Однажды заметил, что россияне начали передвигаться большими группами, в защите, с оружием. Спросил, чего они вдруг ходят табунами. Оказалось, накануне двоих на мусорке зарезанными нашли. Поехали на концерт к Кобзону.

Читайте также: Спецпроект | Распознать майора ФСБ. Когда и как возникло украинское подполье в Херсоне

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

В конце мая со мной вышли на связь из СБУ. Сказали, что скоро будет возможность уехать. Через несколько дней предупредили: полчаса – и будем выезжать. Этот мужчина, у которого я прятался, вышел на улицу и смотрел, чтоб никто за нами не следил. Когда подъехал автомобиль, я с ним толком проститься не успел. Он быстро запихнул меня в машину, сказал: "Все, поезжай. Отзвонишься".

Часто меняли автомобили и направления. Потом шли пешком – по вечерам. Днем прятались в лесу. В конце концов добрались до полянки, наш проводник сказал: "Все, можете перекурить". Я начал по карманам искать сигареты.

Нас перевезли в Одессу. Началась стандартная процедура с разъяснениями. Я был на таком подъеме, что даже не обращал внимания, что надо бумаги заполнять, проходить полиграф. Просто рад был находиться среди своих.

На следующий день я уехал домой. Больше месяца проходил реабилитацию.

ЗВАНИЕ ГЕРОЯ УКРАИНЫ

О присвоении Героя Украины мне сказала медсестра. Утром пришла в палату и принялась приветствовать. Я удивился – думал, она что-то перепутала. Потом на утреннем смотре меня приветствовали врачи. Я все говорил: "Да ну, не может такого быть. День повоевал, и на тебе – Герой".

Мне включили выступление президента. Потом стали поздравлять родные.

Я не мог понять, за что мне такая награда. Думаю, за то, что я смог сформировать такой коллектив. Уже позже мои ребята рассказали, что после того, как мы пробили дорогу через мост, наши начали выходить из Херсона.

Мои ребята удерживали его еще около двух дней. Благодаря этому из окружения вывели не менее тысячи людей и очень много нашей техники. Дольше уже физически не смогли его держать, постоянно работала артиллерия и авиация. Противник преобладал, а у нас заканчивались боеприпасы и горючее. Самое обидное было, что недалеко была заправка. Но заправиться там ребята не могли – она была закрыта.

Я очень хотел продолжить службу. Когда глава ВЛК сказал: непригоден, – я спорил. Просил признать ограниченно пригодным. Он согласился только отправить мои документы на рассмотрение в Киев. Как они напишут, так и будет. Из Киева документы пришли, уже подписанные и пропечатанные, с выводом о непригодности и снятии с военного учета.

После увольнения началась сильная депрессия. Я не мог ни есть, ни спать. Не знал, что делать дальше. Мне посоветовали обратиться к психологу. В конце концов это очень помогло. И я подумал: у нас очень мало психологов, которые могут помогать военным. А тех, кому нужна помощь – много.

Решил попробовать себя в психологии. Собрал документы для поступления, но немного опоздал. Поэтому учусь на истфаке в Каменце-Подольском. Жду следующего года, чтобы перевестись на психолога. Мне говорят, что я для страны уже сделал многое. Но я хочу приносить пользу.

Читайте также: Интервью | "Каждый день жгли по танку РФ. Ну очень нагло". Рассказ Героя Украины Сергея Пономаренко

Евгения Мазур для LIGA.net