"Вместо СМИ были разведчики с маячками". Анна Маляр о мобилизации и касте избранных медиа

Бывшая заместительница министра обороны Анна Маляр с первых часов большого российского вторжения отвечала за то, какой украинцы должны видеть войну в СМИ. "К этому нельзя заранее подготовиться, этого нет нигде в книгах", – говорит она в разговоре с LIGA.net.

Свое увольнение в сентябре 2023-го называет "здоровым политическим процессом". После интервью создалось впечатление, что она не очень и сожалеет из-за кадрового решения нового министра Рустема Умерова.

Почему интересы военных важнее оперативности СМИ, есть ли у властей списки избранных журналистов и как в Минобороны реагировали на новости о якобы конфликте между Владимиром Зеленским и Валерием Залужным: первое интервью Маляр после увольнения.

Это сокращенная текстовая версия разговора. Полная версия – на YouTube-канале LIGA.net. Рекомендуем посмотреть видео и обязательно подписаться на канал, тем самым вы поддержите независимую журналистику.

Уверяет, что всю информацию озвучивала в координации с Генштабом. "Минобороны создает информационную политику, но во время войны основным заказчиком являются Вооруженные Силы. И все месседжи, которые я делала и создавала и которые говорили публично Министерство обороны и все Силы обороны, прежде всего скоординированы с Генеральным штабом".

Объясняет, почему журналистам сложно попасть на фронт. "Журналисты всегда говорят: "Я взрослый человек, это мой выбор, я готов идти на риск, быть в зоне боевых действий и даже к тому, что меня могут ранить или убить". Но когда его будут обстреливать – погибнут другие люди. Потому что с ним нужно направить пресс-офицера, водителя и людей, которые будут обеспечивать им безопасность. И все эти люди (не только журналист) фактически в опасности".

Из-за иностранных журналистов россияне следили за западным оружием. "У нас есть случаи, когда враги по маячку самого журналиста (это с иностранными у нас было) отслеживали место нахождения иностранного оружия… Попадают на фронт, не только чтобы сделать сюжет, туда попадают и разведчики".

Говорит, что интересы военных важнее оперативности СМИ. "Надо ставить на весы, что нам сейчас важнее. Чтобы этот населенный пункт освободили? Чтобы прямо сейчас это пошло в новостях и они его не освободили бы… Нам государство или новость? Если новость уйдет через три дня после того, что там произошло, ни с кем из нас ничего не произойдет. Такова логика у военных".

Уверяет, что сама не могла попасть в освобожденный Херсон. "В первый день освобождения мы начали организовывать брифинг. Должен был прилететь вертолетом руководитель ОВА, заместитель главнокомандующего. Но от правоохранителей поступила информация о заминировании админзданий. Поэтому всем был запрещен въезд в город… Мы сами не могли туда попасть".

"Как только разрешили, я организовывала вместе с пресс-офицерами более 200 журналистов, везли несколькими автобусами. Правоохранители четко определили, сколько может быть автобусов, какая может быть колонна, потому что это меры безопасности, потому что туда добивает российская артиллерия".

"Некоторые журналисты попали [в Херсон] нелегально, но есть человеческий фактор, есть нарушения. Значит, надо эти нарушения расследовать, как они туда попали, но они этим многих подвергали опасности".

Предположила, как фотографы Либеровы могли попасть на левый берег Херсона. "Есть командировка высокопоставленного лица в войска, и служба охраны диктует режим, по которому этот человек передвигается, сколько минут и где он находится. И есть требование, что кроме охраны можно взять еще двух гражданских. Например, это могут быть два журналиста".

Есть нелегальные пути, как попасть в зону боевых действий. "Есть легальные пути попадания. А есть "кабаньи тропы", которыми проводят волонтеры, сами военные, иногда по дружбе, порой в обмен на что-нибудь".

Уверяет, что материалов о войне хватает. "Если посмотреть сейчас телевизор или социальные сети, то о войне есть все. Есть такие подробности, которые даже нельзя показывать. Их часто сами военные на тактическом уровне снимают и передают журналистам. То, что нельзя излагать… Такого дефицита информации, какой был в первые недели, нет".

Считает, что украинцы не должны бояться мобилизации. "Время популярных решений уже прошло. Их не может уже быть в такой сложной войне… Мы должны понимать, что это долгий путь. И на этом пути есть какие-то неприятные вещи. Что у россиян просто физически больше людей, а у нас меньшая армия. У нас меньше оружия. Я откровенно не понимаю, почему мобилизация для общества – это такая страшная тема. Война вообще страшная, и во время войны будет мобилизация".

Объясняет, почему нет качественной ротации в ВСУ. "Часто новые и неопытные подразделения боятся использовать, потому что они могут не выполнить задачу. Есть примеры, где более года идут наступательные действия и там стоят очень опытные бойцы. Надо искать середину. Военные должны найти выход. С одной стороны, они должны быть уверены в людях, выполняющих боевую задачу. С другой стороны, это все живые люди с  обычным человеческим ресурсом, который заканчивается. Должна быть ротация".

Фиксировала четыре волны вбросов о конфликте Зеленского с Залужным. "Волну начинают россияне и подхватывает часть нашей оппозиции… Любые разговоры на эту тему сеют у части населения сомнения. Мы информационно с этим справились в свое время. Но сколько бы мы потом это ни отрицали, все равно больше прочитают первую информацию, что конфликт есть. Соответственно, эти опровержения обычно не работают".

"Нужно просто вести серьезную информационную политику, которая каждый день демонстрировала бы, что эти люди вместе работают, принимают решение".