"На нашу часть сбросили полутонные бомбы ФАБ-500". История Героя Украины Дениса Дикого

Полковник Денис Дикий удостоен Золотой Звезды Героя Украины одним из первых после большого вторжения россиян – 2 марта 2022 года.

Тогда 91-й отдельный Ахтырский полк оперативного обеспечения под его командованием успешно оборонял свой город. Это выглядело невероятным: оккупанты планировали проскочить Ахтырку транзитом и двинуться дальше на Киев. Военная часть инженерных войск, которая там дислоцировалась, даже гипотетически не рассматривалась как препятствие. А зря.

"Нашими глазами были охотники и местные", – объясняет полковник.

О награде Дикий узнал в разгар боев за Ахтырку. Радости не почувствовал: военные еще доставали тела из-под завалов казармы, уничтоженной авиаударами. "На часть сбросили с самолета две бомбы ФАБ-500 и ракеты, – говорит он LIGA.net. – Завалы разгребали вручную. Упрямо счесывали руки в кровь".

Как сплоченная работа военных и гражданских превратила Ахтырку в крепость, в каких условиях приходится минировать мосты: LIGA.net рассказывает Герой Украины, экс-командир 91-го ОПОО Денис Дикий. Дальше – прямая речь.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. "АХТЫРКА ИЗМЕНИЛА ХОД ВОЙНЫ"

24 февраля в четыре утра мне позвонил начальник местного подразделения СБУ. Сказал, что танки обстреливают пункты пропуска на границе. В 4:08 я уже собирал полк по тревоге. За восемь минут успел почистить зубы, надеть форму, завести машину и проехать два километра до части.

В 05:00 все мои люди – на месте. Я был начальником гарнизона. Собрал всех силовиков, определил задачи. Это тот момент, когда мобилизуешься полностью, включаешь все приобретенные за время службы и жизни навыки и знания.

Через несколько часов узнал, что к нам на усиление следует подразделение 93-й бригады "Холодный Яр". Мы – полк поддержки. Саперы, понтонеры и специалисты радиационной, химической и биологической защиты. На нас строительство дорог, маскировка, фортификация, инженерная разведка, разминирование, минирование. Тяжелого вооружения нет, мы не механизированное подразделение.

Подразделения нашей части были рассредоточены по Ахтырке – по всем возможным маршрутам движения российской колонны. Расчеты с РПГ стояли на крышах зданий, церквей, на нашей казарме. Засады создавали из чего могли, из имеющегося вооружения. Батальон территориальной обороны формировался на глазах. Они занимали другие важные направления.

У нас из тяжелого было 200 РПГ-18,22 и два БТР-70. Все. На нас шло порядка 500 единиц российской тяжелой техники: танки, БТРы, БМП, новейшая их техника, системы залпового огня "Град", "Ураган", гаубицы "Мста-С". Кстати, РПГ, которые у нас были, не берут танк на самом деле.

Россияне Ахтырку должны были пройти просто так. Нашу часть вообще не рассматривали как препятствие. Когда мы уже взяли документы у пленников, видели варианты маршрутов на Киев. Для них наш город был транзитным.

Они шли на расслабоне. В передовом отряде был командный пункт 96-й разведывательной бригады 1-й танковой армии. Шли по дорогам, колоннами, не скрываясь, даже военную разведку не проводили.

Около 13:00 мимо нашей части по улице Киевской пытались пройти четыре российских танка, два БМП, "Тигр", "Тайфун", командно-штабные машины. Дальше мы им пройти не дали. Открыли огонь с крыш зданий. Подбили машину с боекомплектом, он начал взрываться.

Подразделение батальона теробороны на окраине города вступило в бой с десантом противника, находившимся в подбитом "Тайфуне". Десант спешился. Их человек 15 было, во главе с капитаном они с боем отошли в лес. Технику бросили. Майор погиб.

Позже вторую колонну 93-я атаковала уже за городом.

Так прошел первый день. Мы навалили им нормально. Использовали эффект внезапности, и он сработал, они не ожидали. Они обалдели от нашей решимости. Чтобы лучше понять настроения: наш БТР стрелял по танку. Ну, это смешно. Но люди были настроены защищать город, даже если это противоречит здравому смыслу. Оккупанты остановились.

Если бы мы не подорвали первые российские машины, они бы так долго возле нас не задержались, 93-я не успела бы дойти.

Тогда россияне зашли бы в Сумскую область, где-то сосредоточились в Лебединском районе и оттуда бы руководили введением основных сил. Ахтырка изменила ход войны, обрезав им еще один маршрут наступления на Харьков и Киев.

Читайте также: Интервью | "Люди смотрят на командира. Нельзя быть "соплей". История Героя Украины Ростислава Козия

К вечеру 93-я бригада вышла на рубеж обороны по трассе Сумы-Харьков, в сторону Великой Писаревки. Дальше россияне уже пытались зайти в город с боем.

"НАШИМИ ГЛАЗАМИ БЫЛИ ОХОТНИКИ И МЕСТНЫЕ"

На второй день российские оккупанты накрыли Ахтырку "Ураганами".

Продолжались бои. 93-я бригада показала, что такое украинский солдат. Россияне были в шоке, потому что их разбили, даже не используя толком "Джавелины" или NLAW, только нашими противотанковыми средствами. Мы в это время создавали засады, делали минные шлагбаумы и закладывали фугасы.

Нашими глазами были охотники и местные, передававшие информацию: кто, что и где. Работа с нашими охотниками – это отдельная история.

Для них наведение арты – запросто. Иногда и сами по врагу постреливали.

Пленных брали. Ребята их выслеживали, выжидали, делали засады. Охотники рассказывали, как взяли группу, спрашивают одного: "Зачем вы сюда пришли?" В ответ: "Мы не к вам пришли, мы за бандеровцами". Сумским говором им объяснили, что мы все здесь бандеровцы.

Среди первых пленных один 20-летний был. Зачуханный такой после полигонов, берцы изношены. Говорит: "Нас построили 21 февраля. Сказали, идем на Украину воевать, иначе нас ждет Третья мировая. И что мы должны ее остановить". Так они мотивировали и пугали военных.

Рассказы "не знал, заблудился, был на учениях" – легенда. Их так учили. Типа, хотите жить – рассказывайте, что были на учениях.

Вообще, тогда россияне удивили тупостью. Реально, не ожидал, что они будут двигаться колоннами, останавливаться на ночевку возле сел. Лишь недели через три они начали ставить колонны уже в деревнях, маскировать технику.

АВИАУДАР. "СЧЕСАЛИ РУКИ В КРОВЬ, ВЫТЯГИВАЯ ЖИВЫХ"

На третий день против нас применили авиабомбы. Это самый ужасный день в истории нашей части и нашего города. И лично мой. Погибло очень много людей – 68 человек. Из них 15 до сих пор считаются пропавшими без вести.

После удара я вышел из кабинета. Везде пыль. Ничего не видно. Побежал в казармы. Видел, как начали вытаскивать раненых. Кричал: "Всех в медицинский пункт". Забежал в кабинет. Надел бронежилет, каску, вышел с телефоном – докладывал командующему, что был авиаудар. Это все заняло десять минут.

Пока на ходу звонил, возле меня шли пресс-офицер и заместитель. Именно в этот момент на часть зашел второй самолет. Буквально в 100 метрах позади нас прилетела ракета. Мы упали. Нас собой прикрыл лейтенант. Он был между нами и окном. От удара все стекло ему в каску прилетело. Он жив, с ним все хорошо. Мы его занесли в укрытие.

Там уже был личный состав. Оказывали первую медицинскую помощь раненым. Второй прилет был точно в медпункт, он был конструктивно продолжением штаба. Туда как раз эвакуировали раненых. По рации начальник медслужбы сообщил, что они под завалами, живы, но воздуха мало. Я решил выйти из укрытия и организовать разбор завалов.

Я ответил, что мы выходим. Дал людям команды. В тот день завалы разгребали вручную. Вытащили 26 живых. Люди не считались уже ни с обстрелами, ни со взрывами. Они упрямо счесывали руки в кровь, разбирая остатки здания. Для меня мои ребята – это герои.

Параллельно мы выполняли приказ отвести из части людей и технику и рассредоточить за городом, чтобы уберечь от дальнейших ударов.

Я выходил из части последним, с боевым флагом, вместе с заместителем МПО и еще одним офицером. Приказал ребятам ждать меня у машины. Еще раз шесть обошел вокруг части. Казарма горит, вокруг взрывы. А я все хожу, кричу, ищу: может, кто жив остался.

Ребята потом рассказывали, как было жутко, пока они несколько часов меня ждали. У меня разрядились все телефоны, рация села. Связи со мной нет. Город пуст. Здесь – взрывы. Там – бои идут. Из части уже все вышли. А командир не вышел. Что делать – непонятно.

Плюс из-за каких-то непонятных групп начали дезинформацией запугивать гражданских. Пошли слухи, что в Ахтырке зачистка, кадыровцы. Перепуганные местные жители передавали информацию тем, кто служит в части. Военнослужащие пересказывали мне. Это мешало работать.

На следующее утро разгребать завалы помогали гражданские машины и строительная техника. Весь народ собрался, гражданских было очень много. Помогали, вытаскивали, разбирали. К сожалению, на следующий день живых уже не было. Только тела. Доставали, что могли: кусок черепа, часть челюсти, часть ноги. Где-то пригоршню пепла в каску складывали и все.

Читайте также: Интервью | "Скажите жене, что я – 200". История Героя Украины Дмитрия Финашина

Параллельно вели сражение. По нам постоянно работала артиллерия. Работала авиация. А мы все разбирали завалы и искали тела.

Труднее всего было потом. Поселок маленький, все всех знают. Когда хоронили погибших и начались резонансы: где тела? чего ты не вывел людей? чего вы не сбежали в лес? Я объяснял, что у нас был приказ защищать город. Если бы мы бежали по лесам, россияне захватили бы Ахтырку.

Кроме того, среди родственников пошли слухи, что в момент удара меня не было в части, потому что я сбежал. Я решил, что люди просто не знают правды. Начал лично объезжать семьи погибших из нашей части. Приходишь, стоишь, на тебя 40 минут выливают злобу, боль и проклятия. Это самое тяжелое. Воевать, идти в бой – пофиг, работаешь и все. А вот рассказывать родителям, что не сохранил их детей, за которых отвечал…

"ЗИМА, А ТЫ ИДЕШЬ ГОЛЫЙ ПО ВОДЕ – КРЕПИТЬ ЗАРЯД"

Из всего, что применяют россияне, авиация – самое страшное.

Самолет бил по Ахтырке три недели. Летал так низко, что мы стреляли по нему из автомата, потому что летчик был виден. Авиация разбомбила нам парк, ТЭЦ, продбазу, водоканал, нефтебазу, ж/д вокзал, мэрию, универмаг. Несколько раз в день самолеты по нам стреляли из пулемета и пушек.

Затем нам предоставили переносные зенитно-ракетные комплексы "Стингер". Буквально по YouTube быстренько научились ими пользоваться.

Так саперы стали ПВО-шниками. Группы этих "стингеристов" начали лупить по российским самолетам. Самолеты стали нас бояться. Летали уже ночью, высоко, в непогоду. И, конечно, их эффективность снизилась.

Кроме обороны Ахтырки, наши подразделения работали еще и в Харьковской области. Все первые мосты, уничтоженные там, взорвали саперные подразделения нашего полка.

Три моста взорвали даже с техникой РФ. Все нужно было делать быстро: тогда-то противник будет здесь, его надо задержать, на это у вас три часа. За это время группа должна подъехать и вычислить, где и как взрывать.

А потом сидишь ждешь колонну, чтобы все взорвать. Это физически тяжело.

Мы очень много мостов взорвали. Благодаря этому противник не пришел в Харьковскую область так, как пришел в Херсонскую.

Раз минировали поле, на котором потом взорвались 18 танков противника. Они шли в боевом порядке и так по очереди – пум, пум, пум. Как в компьютерной игре. Башни, конечно, не летали, но тоже было эффектно.

ЗВАНИЕ ГЕРОЯ УКРАИНЫ

Оборона Ахтырки и освобождение Тростянца тесно связаны между собой. Тростянец россияне оккупировали. Оттуда вели обстрелы. Нас разделяла Ворскла. Мост на ней мы взорвали, но у россиян была техника для наведения переправ. А тут видим, что они уже не идут на Ахтырку, потому что 93-я обрезала им пути снабжения провизией с границы.

Я понял, что выстоим, когда в марте мы начали планировать идти в Тростянец вместе с механизированным подразделением. И стали брать россиян в кольцо. Армия РФ вышла из города, бросив там мобилизованных из террористических ЛНР и ДНР. Россияне начали маленькими группами отходить на свою территорию. Они скапливались перед границей, потому что их назад не пускали, а наши их вдогонку еще лупили.

Читайте также: Интервью | Стальная граница. История Героя Украины Валерия Падителя: "Это был ад"

Наш полк долго разминировал Тростянец. Россияне многое заминировали – в городе, лесхозе, на шоколадной фабрике "Корона". Ловушек понаставляли.

27 марта, после освобождения Тростянца, закончилась активная фаза боев за Ахтырку. Боевые действия по ее освобождению продолжались еще до начала апреля. Обстреливали этот район периодически и осенью.

Ахтырка показала, как единение военных и общины работает на то, чтобы город удержался. Недаром Ахтырка получила статус города-героя.

Что мне присвоили Героя Украины, я узнал, когда на меня посыпался вал звонков и сообщений. До сих пор не знаю, кто меня на эту награду подал. Особой радости не почувствовал. Это все было в разгар разборки завалов после удара по части, у нас была куча погибших. Не до того.

Эта награда кардинально меняет отношение окружающих. Очень много внимания дает. Все хотят тебя куда-нибудь пригласить выступить, поговорить. Если бы я лично сбил, например, пять российских самолетов, если бы за плечами не было столько погибших, – возможно, я бы гордился ею.

Но пока еще не догнало чувство гордости. Это награда не за мои заслуги. Звезда Героя, которой меня удостоили, – это общая Звезда, общая награда коллектива полка и друзей полка. Она не моя личная.

Читайте также: Интервью | "Залужный дал команду мочить РФ – значит, мочить". История Героя Украины Дмитрия Чавалаха