"Где есть свет – туда прилетает". Как живет приграничье Харьковщины, которое отбивают у РФ

"Трудно, – говорит LIGA.net начальник штаба одного из батальонов 13-й бригады НГУ "Хартия". – Враг применяет очень большое количество КАБов и артиллерии. Имеют значительное преимущество".

Смотрите нас на YouTube: объясняем сложные вещи простыми словами

Бригаду переместили в Харьковскую область, когда россияне начали продвигаться от границы. Ситуацию уже удалось стабилизировать и выровнять, говорят военные. Но добавляют: враг давит.

Села в приграничье с Россией наполовину разрушены – часть домов еще стоит, но людей осталось мало. По ночам ездить здесь можно только без фар, ни одно окно в домах не светится.

Как живут люди на приграничных с Россией территориях и о чем говорят военные: репортаж LIGA.net из Харьковской области.

КАБы, артиллерия и дроны. Как Харьковская область отбивается от россиян

"Все хорошо, но мало сна, – отшучивается начальник штаба на вопрос "как дела". – Работаем 24 на 7".

Здесь постоянно ведут наблюдение и контроль переднего края.

"Но мы учимся, – снова шутит мужчина. – Скоро сможем бодрствовать вообще всегда".

Возле штаба лежат вещи – целый пласт жизни тех, кто здесь когда-то жил. На улице теперь лежит одежда, посуда, две вышитые картины: одна с цветами, а на другой – молодая пара.

Место занимают только в подвале. Говорят: выше находиться небезопасно. Здесь много мониторов и постоянные разговоры вокруг.

Поселок полузаброшен. На улицах не ходят люди, хотя где-то недалеко, по пути в штаб, слышна громкая веселая музыка. Кто-то продолжает развлекаться и жить рядом с войной.

"Бывают случаи, когда семья уехала, а белье еще висит и сушится, – рассказывают военные. – С 2022-го, хотя в само здание уже были прилеты".

Местные уезжать не хотят. Говорят, а куда мы поедем? Один из военных рассказывает, когда заходили в сектор, их называли "вандалами". Говорили, что именно они приносят разрушения в села и города. Впрочем, не все. Были и те, кто готов был помогать.

Ситуация в Харьковской области тяжелая, но остановить продвижение россиян удалось, говорит начштаба.

"Трудно, потому что враг применяет очень большое количество КАБов и артиллерии, – продолжает военный. – Если взять соотношение сил, то у россиян значительное преимущество. На их 30 мин можем ответить тремя. К сожалению, сейчас так".

Чем ближе к фронту, тем меньше людей на улицах, даже военных. В поселке за Харьковом разместили свои палатки международные организации, которые должны раздавать гуманитарную помощь. Но сейчас палатки пустые.

"Когда нас перебросили в Харьковскую область, отреагировали мгновенно, – продолжает начштаба. – Перешли сначала в оборону, а затем к наступательным действиям. По состоянию на сегодняшний день уже улучшили положение дел в этом районе. Оборудуем фортификации, приводим их в порядок".

Армия научила концентрироваться на задачах и добиваться успеха в них, добавляет он: "Ты приобретаешь здесь профессиональную подготовку по твоей специальности, которую ты здесь занимаешь".

На доме на русском языке написано: Здесь живут люди

Едем дальше в сторону границы. Все, что видно на горизонте, – это сплошная равнина и степь, и одна маленькая посадка впереди. Спрашиваю, как в таких условиях выходит воевать. Говорят: даже та худая посадка впереди – за счастье.

"Мы привыкли в лесах, – говорит боец с позывным "Демон". – Заехал – и будто у мамы за пазухой. Хотя это действительно условное чувство. На войне опасность повсюду".

Едем по территории, которая была оккупирована. Ребята рассказывают, что после россиян в полях осталось много мин. Поэтому поворачивать куда-угодно нельзя – ехать только по проверенным дорогам.

"Но машина – богиня, – продолжает мужчина. – Она нас трижды из таких ситуаций вывозила. Из-под 152-х [калибр снаряда. – Ред.], например. Нас россияне засекли, 10 выходов было по нам. Но смогли уехать".

Несмотря на войну "в зеленке", там, где есть деревья, слышно пение птиц. Села в приграничье с Россией наполовину разрушены – часть домов еще стоит, но если люди там и живут, то очень мало, говорят военные. На некоторых домах белыми буквами на русском языке написано: Здесь живут люди.

"Здесь рядом есть другое село, так там и такого нет – все дома под фундамент стерты", – говорит "Демон". – То село разрушили еще во время первой оккупации, там россияне активно "поработали".

В одном из домов остановился артдивизион батальона. Живут в подвале – там очень сыро и темно. На улице советуют много не "отсвечивать". Даже курить выходят в другую комнату самого подвала.

Военные пытаются предложить перекус – вафли, шоколад, орехи. Где-то дальше работает наш "Град", считаю выходы вслух.

"То наш работает, ты не о том думаешь. Надо думать о сладеньком", – шутит Денис, радист. Он получает информацию о целях и записывает отработанные выстрелы.

Не так давно военные получили 105-мм гаубицу ОТО Melara. С нее работают по врагу. Денис говорит, что изрядно долетает "за шиворот" россиянам.

"Поблагодарите, что дожились до такого, москалей, – говорит военный. – А так бы сейчас пошел бы на рыбалку, с детьми был бы".

Он на позиции учит немецкий язык по учебнику и готовит еду. Говорит, что нравится. Сегодня варит суп – рассольник. Ребята живут в этом подвале все время. Шутят: уже документы домой выслали, чтобы прописку здесь оформить.

"Прячемся от ТЦК", – добавляет другой боец. Все смеются.

"Если не шутить, можно кукухой уехать", – говорит Денис.

В помещении, где находится курилка, в углу разместили склад еды. В комнате 5 коек рядом друг с другом. А в другом углу – импровизированная кухня.

Когда по рации звучит приказ "К бою", все собираются мгновенно. Надевают броню и каски и бегут к пушке. Работают по определенным координатам.

За час пребывания в помещении волосы становятся влажными. Из-за сырости ощутимо холодно. Денис рассказывает, что одежда здесь нормально высохнуть не может. Приходится придумывать, как незаметно сушить ее на улице.

"Здесь спальник лежит целый день. Вечером им накрываешься, а он мокрый, – рассказывает боец. – Здесь сыро и холодно, но температура на улице стала выше, стало терпимо".

Рядом живет собака Булка. Она совсем глухая, рассказывают бойцы: "Бывало так, что мы работаем, а она совсем не реагирует на выход".

Последнюю неделю линия фронта стабильна. Россияне пытались продвигаться пехотными группами, но это наступление остановили.

"Проблема Украины в том, что мы с 2014 года не смогли изменить мышление людей, – говорит Денис. – В 2022-м получили второй шанс на изменения. Должны им воспользоваться теперь".

По дороге от позиции горит сухая трава. Здесь недавно был вражеский прилет. Тушить этот небольшой пожар никто на открытой дороге не остановится – будет гореть, пока не затухнет само собой. Или пока не пойдет дождь.

Экипаж уцелел, вовремя вышли. Как воюет и выживает граница с Россией

По "серому", когда уже село солнце, едем смотреть на "птички". Так ласково в армии называют дроны. Военные живут в селе, вблизи границы с Россией. На половине дороги к наблюдательному пункту в машине выключают фары.

Здесь все ездят исключительно без света. И живут тоже. В селах, которые проезжаем мимо, нет даже намека на жизнь. Совершенно темные и неодушевленные села пролетают за окном.

"Повсюду, где горит свет, туда прилетает", – говорят военные.

Живут дронщики тоже в подвале. Чтобы не "светиться" как днем, так и ночью. По возможности стараются не выходить на улицу, потому что очень часто над позициями кружат вражеские дроны.

"Проблема с дронами всегда была и будет, и она существенная, – вспоминаю разговор с начальником штаба, который был утром. – Противник часто применяет FPV, сбросы. Это большая проблема, потому что враг постоянно развивается".

Россияне приняли инициативу от нас. "Поняли, что мы умеем применять дроны успешно и необычно, – объяснял начштаба. – Ресурсов у них больше. Они начали массово забрасывать нас дронами. Россияне, к сожалению, развивают эту историю очень хорошо. Применяют их просто "роями".

Ребята готовятся к ночному вылету. Начинается все с согласования маршрутов и целей. Оснащают своих "птиц" всем, что есть.

"Ночью обычно не вылетаем, – говорит один из них. – У нас здесь работают экипажи, специализирующиеся именно на ночных дронах. Мы перекрываем день. Обычно это около 10-15 вылетов".

Живут здесь постоянно в небольшом подвале – две кровати, рабочий стол и импровизированная кухня. Из местных в селе остался только один дед. Не уезжает, потому что некуда.

Один из ребят-дронщиков по образованию энергетик, другой – технолог продуктов брожения и виноделия, пивовар. Говорят, что учились работе с дронами по ходу.

"Сначала летали, потом начали выезжать на позиции и учиться, – говорит боец-энергетик. – Начинаешь понимать, как все работает и что как складывать".

После посадки дрона боец-пивовар пришел с окровавленной рукой – порезало лопастями. Помогаем остановить кровотечение и перевязать руку. Уехать с позиции не можем еще полчаса – из-за угрозы вражеской "птички". По рации передают о движении колонны противника на границе.

На обратном пути тоже вынужденная остановка. Россияне смогли попасть в нашу технику. Пока взрывается боекомплект на обочине, двигаться дальше небезопасно, но и стоять рядом тоже.

"Экипаж уцелел, вовремя вышли", – рассказывают военные, с которыми мы едем.

Ждать нельзя – трогаемся быстро и осторожно. Справа догорает техника, взрывов уже не слышно, но пожар виден довольно хорошо в совершенно черном пространстве еще достаточно долго.

В Харькове по приезду нас встречает сирена. Тревоги здесь звучат каждый день по несколько раз. Говорю: "Все у вас здесь не как у людей. Приехали – сразу тревога". Ребята смеются.

В поезде из Харькова на соседних сиденьях две женщины обмениваются новостями из своей жизни.

"Мой родственник сейчас в Европе, учится, поступил. Обратно не собирается", – говорит одна.

"Ну и хорошо", – отвечает ей другая.