"Распни его!": механика хейта на примере скандалов с "ДАУ", Тодоренко и Черняком

Навешивание ярлыков и категоричность – деструктивные явления, усугубляющие общественные противоречия. Где же проходит граница между обоснованными претензиями и однобокими суждениями? 

Однажды я посвятил механике хейта социальный эксперимент. Во время тренинга личностного роста на глазах у 200 человек мне удалось разыграть вымышленный конфликт. Договорившись с одной из участниц, я публично обвинил ее в нежелании быть как все остальные и придал ситуацию максимальной огласке. Результат превзошел все ожидания. Никто не хотел вникать в суть разногласий, моей противнице приписали все мыслимые и немыслимые грехи, а ряд "зрителей" даже создал альтернативную  версию происходящего. Bcе – реально все – сошлись в одном:  поделом ей досталось. То есть хейт в глазах его участников предстал, как акт восстановления справедливости. 

Увы, общество скоро на расправу и с удовольствием участвует в охоте на ведьм. Период вынужденной изоляции не стал исключением. Скандалы, сотрясающие блогосферу последние месяцы, служат отличной иллюстрацией того, как работает "хейт" и что мой эксперимент не был простой случайностью. 

Так, бизнесмена Евгения Черняка, одного из самых востребованных бизнес-спикеров и бизнес-блогеров на пространстве СНГ, окрестили рупором российской пропаганды за его интервью с Андреем Портновым - бывшим замглавы Администрации президента времен Виктора Януковича. Он плотно ассоциируется с  "преступным режимом" и "бандитской властью", а Черняка, пригласившего его в свой проект Big Money, автоматически окрестили "адвокатом дьявола". 

Второй пример – негодование общественности по поводу проекта "ДАУ" кинорежиссера Ильи Хржановского. Хржановский собрал одновременно несколько хейтерских призов. Представители феминистических кругов за сцены в "ДАУ. Наташа" назвали режиссера жестоким харассером, создающим хайп на унижении женского достоинства. Неолибералы извергли яд за передачу смыслов посредством социально-психологических экспериментов, наносящих травмы душевному здоровью.  А патриотические круги захлебнулись от негодования, пророча создание "путинского" анклава в возглавляемом автором "ДАУ" мемориальном проекте "Бабий Яр". 

И, наконец, третий пример – резкая общественная реакция на высказывание телеведущей Регины Тодоренко по поводу домашнего насилия. Брошенные ею фразы в двух интервью подряд, были восприняты как перекладывание ответственности за побои и буллинг в семье с агрессора на жертву. 

"А что ты сделала для того, чтобы он тебя не бил?" и "женщина надо быть кроткой" - эти слова Тодоренко спровоцировали шквал обвинений в ее сторону и привели к необратимому процессу, исправить который не смогли публичные извинения и объяснения Тодоренко, опубликованные в последующие дни. 

Более того, хейт в виртуальном мире вылился во вполне реальные последствия для объектов осуждения. Хржановского попытались лишить статуса художественного руководителя проекта "Бабий Яр". Интервью Черняка с Портновым удалили с YouTube. Тодоренко лишили звания "Женщина года", с телеведущей разорвали рекламные контракты компании PepsiCo и бренд подгузников Pampers. 

Возникают закономерные вопросы. Зачем общественности так яростно и безапелляционно набрасываться на очередную жертву? Отчего окружающие так слепы и однобоки в своих суждениях? Почему люди так любят "наклеивать ярлыки" и так мало задумываются о последствиях, к которым это приводит? 

Логично, что разногласия, конфронтация и вражда требуют четкого обособления от противника. Конфликт вынуждает находить отличия на уровне суждений, проводить линию во взглядах и становиться по разные стороны идеологических баррикад. 

Вас возмущает поступок или высказывание автора? Задайте ему прямой вопрос! 

- Регина, вы считаете, что существуют оправдания домашнему насилию?

- Евгений, вам кажется уместным популяризировать представителей свергнутой власти?

- Илья, скажите прямо, что реальные страдания на съемках делают видеоряд более достоверным. 

Такие вопросы вполне бы могли задать должные границы дискуссии и расставить все точки над "i". Проблема только в том, что задавать их никто не намерен. 

Человеческое сознание, увы, работает иначе: нам сложно раз за разом переосмыслять действительность, формулируя и отвечая на вопросы. Мы делим то, что видим и чувствуем, на части и придумываем им определения. "Домашнее насилие". "Пропаганда", "Бесчеловечные эксперименты". Такими понятиями мы заменяем десятки сопутствующих вопросов. Так мы выделяем из общей массы то, что важно для нас. И так определяем свое отношение к последнему. 

Однако у понятийного аппарата есть одна большая проблема. Где проходят границы понятий?   

Возьмем, радугу. Мы делим ее на семь отдельных цветов. Но это всего лишь слова, и вряд ли кто-то сможет сказать, где начинается один цвет, и заканчивается другой. И если так все сложно с обычной радугой,  что же делать с более спорными категориями? 

Сериал "Маленькая большая ложь" - построен на трагедии домашнего насилия. Его антигерой беспрепятственно применяет силу к супруге и оправдывает свои действия ее поведением. Он домашний агрессор. Тодоренко бросает нелепую фразу и становится таким же антигероем? 

Дмитрий Киселев стал символом антиукраинской "промывки мозгов", ужасающих двойных стандартов и великодержавного шовинизма. Черняк приглашает в эфир Портнова, и его клеймят как рупор российской пропаганды. Справедливо ли это? 

Хржановский с помощью реквизита и декораций погружает команду актеров в гнетущую атмосферу тоталитарного прошлого.  Его "эксперименты" то же самое, что и опыты "Ангела смерти из Освенцима" Йозефа Менгеле и главы японского отряда "731" Исии Сиро, ставивших опыты на живых людях во время Второй мировой войны? 

Давать качественную оценку явлению – это важно и нужно. Иначе мозг не работает. Но понятийный аппарат хорошо делит мир на черное и белое, и всякий раз дает сбой, как только речь заходит о полутонах. 

Впрочем, среди участников упомянутых скандалов встречались и рассудительные оппоненты. Они не клеймили порицаемых деятелей, а подводили под свои антипатии более веские суждения. Точно также, как и в моем эксперименте, возникла убедительная картина происходящего, делающая обвинения обоснованными. 

К примеру, проект "Дау" критиковала также украинская писатель и философ Оксана Забужко. Она написала: "Только имея в Киеве свою, постоянно действующую "Лубянку", Путин может рассчитывать на "окончательное решение украинского вопроса. И если посмотреть на проект Хржановского под таким углом, тогда все в нем как раз выглядит очень хорошо продуманным". 

Действительно, делать выводы легко, когда глядишь "лишь под определенным углом". Суть "точки зрения" как раз в том и состоит, чтобы найти нужный срез проблемы и выделить ее ключевую составляющую. Однако и этот подход небезупречен. 

О вреде взглядов "лишь под определенным углом" красноречиво высказался профессор биологии и автор мировых научных бестселлеров Роберт Сапольски. Тот самый стенфордский профессор, чьи лекции были выложены в открытый доступ, тиражируются рейтинговыми изданиями и набирают миллионы просмотров. 

Призывая студентов избегать однобокости, он приводит цитаты трех ученых с мировыми именами, которые были увлечены взглядами на мир лишь через призму своих теорий. 

Первый, Джон Уотсон, один из основателей бихевиоризма. Вдохновленный экспериментами Павлова на собаках, он считал, что теми же способами можно воспитывать детей. Маленькие "кусочки мяса" вырастут, кем угодно, дайте лишь возможность применять к ним должные стимулы. 

Второй, Эгош Мониш, создатель фронтальной лоботомии. Был убежден, что хирургическое вмешательство и отсечение части головного мозга, - лучший способ лечения психических заболеваний.

Третий, Конрад Лоренц, один из идеологов нацизма времен фашистской Германии. Яростно пропагандировал "избавление от элементов человеческой популяции, несущих в себе грязь". 

Каждый из этих выдающихся умов имел безоговорочный авторитет, был удостоен многочисленных наград и имел несметное количество последователей. Но это не отменяет того факта, что первый был автором самых жестоких научных экспериментов над детьми, второй породил ужасающую практику хирургической психиатрии, а третий подвел научную основу зверств гитлеровского режима. 

Начиная свой курс, Сапольски призывает студентов: "Мы мыслим категориями. Но как вы могли заметить, это вызывает проблемы. Когда вы мыслите категориями, вы недооцениваете, как сильно различаются вещи, попавшие в одну категорию. Вы недооцениваете различия между тем, что находится по разные стороны границы. А когда вы зацикливаетесь на границах категории, то не видите общей картины". 

Увы, любое осуждение чревато категоричностью и однобокостью. Ярлык порицается сам по себе и служит отличным оправданием для того, чтобы дать выход затаённым противоречиям и антипатиям. Брошенное обвинение так легко подхватывается толпой, которая за клеймом не способна рассмотреть ни многогранности, ни глубины ситуации. 

Подчеркну: я ни в коем случае не пытаюсь оправдать участников упомянутых конфликтов.  Любопытно лишь то, что каждый из перечисленных случаев доподлинно повторяет закономерности моего эксперимента. Публика гораздо охотнее поддержит обвинение, чем останется нейтральной. Мало кто задастся вопросом об альтернативной точке зрения. А ярлыки и однобокие суждения отлично усугубят противоречия и разожгут страсти. 

В моем случае, каждый из осуждавших, сумел убедиться в том, насколько далекой от реальности была его позиция. Многие, узнав, что конфликт был вымышленным, приносили извинения и отводили глаза. 

Однако жизнь – это не эксперимент, и она не предполагает шанса посмотреть на себя со стороны, сделать выводы и откорректировать свое поведение. 

Возможно, именно поэтому так важно помнить, что под многоголосое "Распни его", из мира часто уходит прекрасное, а ошибки, сделанные в угоду общественному мнению, как правило, никогда не удается исправить.