Мы по-иному представляли себе войну. Отрывок из книги "Дикий Запад Восточной Европы"
Мы совсем по-иному представляли себе войну. И когда она началась – оказались к ней не готовы.
Наш понятийный аппарат сформировали не мы. Его ковали книги и кинематограф – и заметим, и то, и другое мы получили в наследство от Советского Союза. Когда мы говорим о войне, оккупации и репрессиях, то вспоминаем всю киноклассику о первой половине прошлого века.
Советский кинематограф культивировал одну-единственную войну – Вторую мировую. В которой полутонов не существовало, а потому и не было возможности для "компромисса". Борьба служит единственной возможностью выживания. Ставка в этом противостоянии – твоя жизнь. Ты обязательно ее потеряешь, если проиграешь, а потому тебе отступать некуда.
Проблема только в том, что такие войны – исключение, а не правило.
Большинство войн преследуют более утилитарную цель. Страны сражаются за зоны влияния и доступ к ресурсам. Войны начинают ради собственной политической стабильности или для чужой дестабилизации. Специфика какой-либо "нетотальной" войны в том, что обыватель всегда имеет возможность не участвовать в ней. Его персональная выживаемость не связана непосредственно с результатом этой войны, и поэтому она может позволить себе вариативность в оценках.
В этом смысле Украина – не исключение. Потому что российское вторжение – при всей своей жестокости и безнравственности – тоже имеет мало общего со Второй мировой.
Кремль не преследует цели физического уничтожения жителей покоренных территорий. Москву вполне устроит, если украинцы согласятся с тем, что они – часть триединого русского народа. Если они согласятся с русской версией истории, принесут присягу на верность "духовным скрепам" и откажутся от каких-либо претензий на суверенитет.
Кремлевское условие очень простое. Признайте, что вы – "русские", и получите все, что накопила империя за последние столетия своего существования. Откажитесь от идентичности – и обретете право на Чайковского, Пушкина, Лермонтова и Толстого. А вашу национальную культуру мы готовы сохранить на уровне фольклора. С непременными шароварами и культом Переяславской рады.
В этом смысле проблематика нынешней войны сосредоточена не вокруг нижних ярусов пирамиды Маслоу, а ближе к верхним. Война идет не за физическое выживание, а за вопросы, связанные с самоидентификацией и самоактуализацией.
Обыватель предстал перед сложным выбором. На одной чаше весов у него угроза бытовому комфорту и расходы госбюджета, всеобщая тревожность и риски для жизни в случае новой мобилизации. А на другой чаше – категории независимости и суверенитета, символический контур и национально-освободительная борьба. Первые категории понятны и ощутимы, поскольку касаются первых двух уровней пирамиды Маслоу. Другие категории абстрактны и условны, так как относятся к последним этажам этой же классификации. Тот, кто до них не добрался, – вряд ли готов заранее согласиться с их значимостью.
Как следствие, обыватель прекрасно понимает, какие расходы сопутствуют войне. Но в то же время он не полностью улавливает, что именно он получит вместе с победой. Классическая история о синице в руках и журавле в небе. Которого, вдобавок, еще нужно уметь разглядеть.
И это принципиальный момент. Если повестку власти формирует социология, то руководство страны всегда будет сосредотачиваться на тактических вопросах. Неотложное не предполагает стратегии. Правильные решения не обязательно будут популярны.
Именно в этом уязвимость демократии перед авторитарными режимами. Потому что русская верхушка не зависит от настроений своих избирателей. Она может позволить себе не оглядываться на чужие желания и сосредоточиться на своих собственных. Она может позволить себе не сдерживаться в выборе средств и методов и растягивать войну против Украины на годы и миллиарды.
А каждое украинское руководство каждый раз вынуждено сдавать тот же экзамен. На последовательность и дальновидность. Здравый смысл и ответственность. Ибо слишком большой соблазн – уступить меняющееся желание и бросить в печку истории все, что может подарить стране шанс на будущее.
И тогда следующему поколению придется все начинать сначала.
Отрывок из моей книги "Дикий Запад Восточной Европы"