"Та я бы в этом мире не выжила". Как Дзвинка Сира "ведет" сотни раненых Третьей штурмовой
В 23 года Дзвинка Сира возглавила работу с ранеными в Патронатной службе "Янголы", которая занимается сотнями раненых и бывших пленных Третьей штурмовой и "Азова". Уже более двух лет ее день – это десятки сообщений, звонков и встреч с военными и их семьями, врачами и чиновниками. А еще – постоянная фоновая тревога за своих близких. Ведь сейчас на фронте все мужчины из семьи Дзвинки: ее муж, братья и отчим.
LIGA.net провела с Дзвинкой день и узнала, как это — заботиться о сотнях людей и постоянно думать о своих.
Забег за брата и "Азов"
Пятого мая 2023 года на столичной ВДНХ было шумно и многолюдно. В девятый день рождения полка "Азов" здесь собрались сотни людей в спортивной одежде. Через несколько минут должен был начаться забег в честь полка и в поддержку защитников Мариуполя, почти год находившихся в плену. Среди них под номером "88" должна была бежать 23-летняя Дзвенислава Сира. Она — руководитель отдела работы с ранеными Патронатной службы "Янголы", которая занимается бойцами Третьей отдельной штурмовой бригады и бригады "Азов".
В этот день Дзвинка должна была бежать не только за "Азовсталь". Но и за родного брата Святослава, защищавшего Мариуполь. После 84 дней тяжелых боев в сверхчеловеческих условиях, 18 мая 2022 Святослав вышел из "Азовстали" в плен — с тех пор семья надолго потеряла с ним всякую связь.
"Мы его узнали на видео, опубликованном россиянами — Дзвинка вспоминает, как брат выходил в плен. — Ребята тогда еще были похожи на себя, их еще можно было узнать".
Вместе с посестрами Дзвинка готовилась к забегу. Вдруг услышала из колонок до слез знакомый голос.
"Украина святая, мать героев, сойди к сердцу моему", – увещевал под музыку суровый мужской баритон. Уже почти год Святослав Сирый был в плену, но в тот день его голос звучал в Киеве.
"Я стою и слышу, как наш Свят на всю ВДНХ читает молитву украинского националиста", – вспоминает Дзвинка. На этих словах она смеется, но тогда ее глаза внезапно залили слезы. Девушка не знала, куда себя деть, но все же пробежала дистанцию в один километр.
Тот день, как и весь предыдущий год, Дзвинка и ее родные провели в неизвестности, тревоге и страхе. Долгие месяцы о судьбе Святослава ничего не было известно. Невыносимой тишина стала 29 июля 2022 года. В тот день россияне ударили термобарическим оружием по колонии в Еленовке, где удерживали пленных "азовцев". Тогда в одном бараке погибли 54 бойца — семья Дзвинки не знала, не было ли среди них Святослава. От неизвестности родители плохо спали, а мама Дзвинки даже отказывала себе в сладостях или других вкусностях. Она не могла есть что-то вкусное, когда сын был лишен этого в плену.
Долгие месяцы родные Святослава жили ожиданием новостей об обмене, поэтому всегда держали заряженными телефоны и не выключали интернет даже ночью. В то же время искали какие-либо зацепки — просматривали все списки и фото пленных, которые только могли найти, и искали на них Святослава. Искать было трудно: плен делает всех похожими, говорит Дзвинка: короткостриженными, худыми и осунувшимися.
Вечером после забега за "Азовсталь" Дзвинку переполняла любовь и тоска по брату. Как и в долгие предыдущие месяцы, девушка засыпала с единственной мечтой: проснуться утром и узнать, что брат возвращается домой.
Девять лет рядом с "Азовом"
Святослав старше Дзвинки на пять лет. Маленькой она всегда ему подражала. Дзвинка вспоминает: именно он посоветовал ей идти в "Пласт". А когда он пошел в музыкальную школу и начал петь в хоре, она сделала то же самое.
Почти девять лет назад Святослав познакомил Дзвинку с "Азовом". Весной 2014-го еще студентом он провел на Майдане — концерт "Океана Эльзы" пропустил, но попал на самые ожесточенные столкновения. После он вернулся в родной Львов и присоединился к Нацкорпусу. Впоследствии Святослав даже возглавил львовский штаб Нацкорпуса и занимался, в частности, патриотическим воспитанием молодежи. Рядом всегда было много майдановцев, а потом молодых ветеранов и их близких. В этот круг людей, уже имеющих большой жизненный опыт, и попала юная Дзвинка. И сразу почувствовала себя среди них своей.
Впоследствии она и сама присоединилась к проектам Нацкорпуса. Как журналистка по образованию, освещала проекты по экологии и донорству, а также поддерживала людей старшего возраста и детей без попечения. Уже в 2020 году ее брат Святослав стал в ряды "Азова" и служил в Мариуполе, а Дзвинка и сама думала, не пойти ли на службу.
За несколько недель до полномасштабного вторжения азовцы, понимавшие, что большая война неизбежна, вывозили свои семьи с востока. Жены, дети и родители военных ехали во Львов. Адаптироваться на новом месте им помогало сообщество Нацкорпуса, в том числе и Дзвинка.
В первые дни большой войны большинство членов Нацкорпуса присоединились к основанному азовцами подразделению "ССО Азов", которое впоследствии стало Третьей штурмовой бригадой. Дзвинка вместе с другими людьми из сообщества сразу стала им помогать: отправлять необходимое снаряжение или на месте помогать их родным, которые эвакуировались с востока.
Поток запросов и "гуманитарки" давал Дзвинке ощущение: она может на что-то повлиять в этой войне. В марте новая работа свела ее с Натальей Багрий из Патронажной службы "Янголы". Наталья помогала Дзвинке распределять гуманитарную помощь и работать с семьями военных. Когда работы у Патронажной службы стало больше, она просила Дзвинку присоединиться к работе "Янголив" и помогать родным азовцев. Уже в мае 2022-го предложила Дзвинке стать медицинским куратором "Янголив Азова" и "вести" несколько раненых во Львове.
"18 мая я присоединилась к Патронажной службе. Это было в день, когда Свят вышел в плен, – вспоминает она. – Я тогда не до конца осознавала ответственность и обязанности".
Саша "Мистик"
"Я снова 300", – такое сообщение Дзвинка получила в начале марта 2024-го. Его, придя в себя, Дзвинке написал Саша "Мистик" – 22-летний боец Третьей штурмовой.
Он получил ранение в конце февраля. Тогда расстояние между "Мистиком" и врагом измерялось десятками метров. В тот день он был в подвале в селе под Авдеевкой и готовился к бою. Задача – провести штурм нескольких домов, куда уже зашли русские. Но перед этим Саше нужно было поговорить с командиром.
Связь в подвале не ловила, и "Мистик" решил подняться наверх. Как только он начал идти по ступенькам, почувствовал сильный удар. Через мгновение по телу начала расходиться сильная боль – он оказался под завалами. Саша закричал. И тогда подвал снова содрогнулся. Сашу придавила бетонная плита, его тело посекли обломки, а окровавленную руку — чуть ли не оторвало. Только что он пережил два выстрела из танка.
Сашу быстро откопали побратимы и под огнем понесли к точке эвакуации. Ждать своего бронетранспортера M113 на расстоянии 150 метров от врага пришлось почти час.
На этот раз "300" — тяжелый перелом руки и угроза ампутации, многочисленные осколки по телу и травма грудной клетки. Вспоминая об этом через месяцы, у себя в палате Саша показывает металлический провод, который держал его руку, и подносит к окну рентгеновский снимок полностью раздробленной руки. "Немного потрепало", – говорит он.
"Часто нас видят как девушек, которые просто возят носки и фрукты в больницу. Но это мультифункциональная работа. Нас иногда спрашивают: "А что вы делаете?", и мы такие: "В принципе, все", – говорит Дзвинка.
Когда Сашу выписали из больницы, Дзвинка с "Янголами" нашла реабилитационный центр, где он мог бы восстановить руку. Там он вместе с другими бойцами четыре раза в день занимается спортом, ходит на массажи и эрготерапию для руки. Несмотря на боль, "Мистик" верит, что интенсивные тренировки помогут вернуться в строй. В это верит и Дзвинка.
"Чем больше ребят качественно полечим, тем больше побратимов вернется к моему мужу, братьям, отчиму, к тем, кто рядом с ними. Очевидно, так моим родным будет легче воевать", – говорит Дзвинка.
Год назад девушка возглавила отдел работы с ранеными в "Янголах" и команду из десяти кураторов. Каждая "ведет" восстановление десятков бойцов: оформляет документы для выплат, ищет врачей и договаривается об операциях, помогает пройти сквозь бюрократию и поддерживает семьи раненых. Этим же занимается и Дзвинка. На ее плече – небольшая сумка с блокнотом, в котором она расписывает каждый свой день. Задач настолько много, что все приходится тщательно планировать с вечера.
Реабилитационный центр, в котором мы говорим и где восстанавливается "Мистик" – одно из мест, где Дзвинка работает ежедневно. Внутри – много мужчин на костылях или протезах, а еще – их фотографий на белых стенах.
Здесь Дзвинка "ведет" троих бойцов. Кроме "Мистика", курирует Юрия, пережившего уже несколько ранений. Впервые его ранили в лицо, но парень смог быстро вернуться в строй. Радость от возвращения была недолгой. Скоро Юрий потерял в бою обе ноги. Мужчина настолько спокойно воспринял ранение и так сосредоточился на восстановлении, что Дзвинка называет его стоиком ХХІ века. Юрий встречает нас в палате на колесном кресле, одетый в длинные штаны, под ними не сразу замечаю протезы.
– Классно выглядишь! – говорит ему Дзвинка. – По документам все сделал? Про протезы ничего не говорили? Спросишь, когда можно будет ставить спортивные? – время от времени спрашивает она.
Уже через несколько минут палата наполняется гостями: в светлую комнату заходит "Мистик", а за ним на электронном кресле заезжает светловолосый Андрей с позывным Блондин. Парни рассказывают Дзвинке о лечении, бюрократии и проблемах с выплатами, передают ей документы и свежие результаты обследований. Через пять минут рабочие вопросы заканчиваются, а Дзвинка складывает все документы в сумку. Уже через мгновение комната наполняется смехом — Андрей показывает Дзвинке фото ремонта в квартире, а все трое рассказывают о своем восстановлении.
"Заходи как-нибудь, на приставке в UFC поиграем", – говорит ей на прощание Андрей.
Две недели, которые длятся два года
21 сентября 2022 года Дзвинка ужинала дома с невестой своего брата Святослава. Внезапно ее телефон завибрировал от сообщения: произошел обмен, домой едут 215 гражданских и военных, среди них впервые – 108 бойцов "Азова". Девушки безумно обрадовались – до слез и объятий. Ведь как раз прошло четыре месяца, после которых россияне обещали вернуть "Азов". Женщины надеялись услышать от освобожденных побратимов о судьбе Святослава, а еще – верили, что вскоре будут новые и новые обмены.
От освобожденных бойцов Дзвинка узнала, что брат жив — это известие ей передал, в частности, Назарий (Гренка) Гринцевич. После освобождения Гренка вернулся в строй, но погиб в мае 2024 года.
Гренка сидел со Святом и многое рассказал о нем и об условиях, – говорит Дзвинка. – Гренка даже запомнил номер телефона невесты Свята, чтобы позвонить ей после освобождения".
Десятки азовцев, вышедших из плена, были ранены, их ждало долгое восстановление. В один момент "Янголам" прибавилось много работы, поэтому в Киев вызвали и Дзвинку. Как ей тогда сказали – только на две недели.
Трясясь в ночном поезде в Киев, Дзвинка не сомкнула глаз. Как она будет общаться с пленными? Что будет чувствовать? Готова ли она услышать их опыт? Эти вопросы не давали уснуть. Уже утром Дзвинке стало спокойнее: психологи и командир дали ей четкий алгоритм – что делать и как общаться с освобожденными бойцами.
Несколько следующих недель Дзвинка и другие кураторы работали в больницах с раннего утра и до ночи. Они сопровождали раненых бойцов на каждом шагу между больницами, обрабатывали документы, одновременно – слушали все больше свидетельств о плене.
"Это была эмоционально сложная работа, но мы классно держались. Усталость пришла через несколько недель, когда мы немного выдохнули".
Тогда же Дзвинка поняла: была "не совсем готова" к тому, что ей рассказывали бывшие пленные и раненые бойцы. Многие девушки, когда приходят в Патронажную службу, делают ту же ошибку: хотят помочь сразу всем, выслушать всех, работать до глубокой ночи – и быстро истощаются.
"Жертвенность – это классно. Но неэффективно", – уже иронизирует и улыбается Дзвинка.
В первый год службы трудно было работать не только с бойцами, но и с их родными. Иногда семьи, находясь в горе, переходили границы, слишком много жаловались или требовали от Дзвинки, а иногда – писали и звонили среди ночи. Дзвинка очень сочувствовала им, но не знала, как правильно на это реагировать.
"Я не имела морального права отказывать этим людям, — взвешенно объясняет Дзвинка. — Но я имела моральное право направить их к специалисту. Ведь собственный ресурс не бесконечный. Я могу принимать чужое горе и успокаивать четыре-пять семей. Но вместо этого могу помочь сотням бойцов".
"Две недели" работы в Киеве для Дзвинки продолжаются до сих пор.
Звонки, Excel и "Аппарат"
Ежедневно в 7:30 утра Дзвинка начинает общение с ранеными, родными и врачами, рассылает задачи кураторам. Уже через пару часов – приезжает на базу Патронажной службы, где собираются и другие девушки, которые служат в "Янголах". Каждый день – смесь тысяч столбцов в Excel-таблицах, десятки звонков и более 100 активных диалогов в соцсетях. В них — бесконечный поток запросов от военных и их семей, вопросов, иногда ссор.
"С одной стороны, мы слушаем технические потребности, а вместе с тем слышим тяжелую эмоциональную историю. Важно видеть в раненых людей, а не строки в Excel", — говорит она.
Именно слушать и говорить – основа службы Дзвинки. С ранеными, их семьями, врачами, реабилитологами. Это требует внимательности. В разговоре с ранеными – обращать внимание на "красные флажки": например, в каком настроении человек и нет ли признаков зависимостей. В разговоре с врачами – отстаивать потребности бойца. Например, добиваться, чтобы военно-врачебная комиссия сама приехала к тяжелораненым.
Ближе к вечеру Дзвинка объезжает больницы, где лежат ее подопечные. Общается с врачами и ранеными. Где-то дискутирует со специалистами о потребностях бойца, где-то – договаривается о выездных ВВК, которые могут быстро обследовать тяжелораненого. Забота касается и мелочей. Когда парням, особенно на креслах колесных, нужно поехать в другую больницу, Дзвинка может сама их отвозить на своей машине, которую называет "Аппарат".
В течение большой войны менялись и главные вызовы, с которыми сталкивалась девушка. В августе 2022-го, когда раненых ребят становилось больше, проблемой стало протезирование. Какие документы получать и как вообще проводить протезирование? Дзвинке пришлось несколько месяцев перерывать кучу справочников и документов и обзванивать множество специалистов.
Иногда приходится работать ночью. Так было во время боев за Бахмут и Авдеевку, когда раненых было гораздо больше, чем до этого. В такие ночи Дзвинка и другие девушки оставались дежурить на телефоне. Ждали срочных звонков от медиков рот и батальонов о том, сколько сегодня особенно тяжело раненых и куда их везут.
"В начале 2023 года, когда был Бахмут, впервые было так сложно. Мы часто работали и среди ночи, и без выходных. Иногда казалось, что охватить такое количество людей невозможно. Оказалось – возможно".
Иногда и сейчас приходится внезапно срываться среди ночи. Дзвинка вспоминает случай: в марте 2024 года в Киев приезжала жена тяжелораненого бойца с младенцем. Ночью ребенку стало плохо: поднялась температура, тошнило. Скорая не ехала, а мать была растеряна. Она позвонила Дзвинке – и девушка вскочила среди ночи. Повезла ребенка с мамой в больницу — там ребенка госпитализировали.
Когда сейчас Дзвинка говорит о службе, в ее голосе чувствуется опыт, из которого проросла уверенность. Она научилась даже во время войны видеть простор для развития, любви и радости. До вторжения Дзвинка с мужем почти каждую неделю путешествовали по Карпатам. Теперь, после тяжелых дней, ей часто снится, что они бегут или ходят по горам.
Самая тяжелая зима
Если спросить Дзвинку о самом тяжелом периоде жизни, скорее всего, она вспомнит зиму 2023 года. "Холод и неприятность", – говорит она коротко об этом времени. Тогда происходило самое худшее: уже восемь месяцев не было новостей от брата в плену. В то же время Дзвинка почти круглые сутки работала с ранеными, которые постоянно прибывали из-под Бахмута. А еще – переживала за мужа, который проводил долгие недели в окопах на том же направлении.
Зимой 2023 года Олег защищал Бахмут и как штурмовик мог до недели не выходить на связь. Девушке даже не было у кого спросить о нем – все побратимы были вместе с ним.
Со своим будущим мужем Олегом Барбарисом Дзвинка тоже познакомилась благодаря брату. Отвовевав в АТО, именно Олег проводил для Дзвинки один из вышколов во Львове. С тех пор они вместе уже восемь лет, из них пять – в браке, и почти три – Олег на фронте.
"В начале войны я была уверена, что ничего плохого случиться не может. А в Бахмуте почему-то просто парализовал страх. Я не знала, куда себя деть. А что, если удача на войне исчерпывается? Что будет, если его не станет, вот прямо завтра? Это так паяет, что даже иногда думала, что легче было бы без отношений".
Когда Олег выходил на связь, первым делом Дзвинка говорила, как рада его слышать и что очень любит. В трубке слышала короткие усталые ответы. Иногда мужчина присылал фото своих посеревших обмороженных ног. Уже летом, когда подразделение Олега освобождало Андреевку, он признался Дзвинке: "Не знаю, кому вы за нас молились, что мы вышли оттуда живые".
Я спрашиваю у Дзвинки, как война, расстояние и страх потери изменили их отношения с Олегом. Несмотря на расстояние и неизвестность, во время войны Дзвинка начала еще больше доверять мужу, полностью полагаться на него. Оба наверняка знают, что партнер позаботится о семье, если что-то случится. Раньше ей было трудно делиться переживаниями или трудностями – считала это слабостью и "грузиловом". Сейчас она может свободнее делиться тем, что чувствует.
"Любовь во время войны, – говорит Дзвинка, – значит доказать, что все это, все эти чувства – настоящие".
Дольше всего пара не виделась пять месяцев, с апреля по сентябрь 2024-го. Тогда из-за службы Олег никак не мог уйти в отпуск. Не выдержав, Дзвинка поставила мужа перед фактом: она едет к нему на восток, и как бы там ни было — они наконец встретятся. Пара провела пять дней в Харьковской области, гуляя по ее меловым склонам. Служба достала и там: Дзвинку встречали бойцы, которых она "вела" раньше, и просили совета по документам.
Возвращение
На следующий день после забега на ВДНХ Дзвинке внезапно позвонила мама. Сказала: Святослава наконец-то обменяли и прямо сейчас он с другими 44 защитниками едет в Киев. Ноги у Дзвинки подкосились, она упала прямо на жесткую плитку. В тот же день позвонила брату по видеосвязи и увидела его похудевшее и улыбающееся лицо.
"Я просто пищала от радости. Говорила, что очень рада, а еще что он очень похож на папу — все черты лица стали очень заостренными".
Как только Святослав шагнул с автобуса на землю, заплаканная Дзвинка бросилась к нему с объятиями.
"Вижу, какое оно лысее, худое, — вспоминает Дзвинка Сира полтора года спустя. – Он вернулся осунувшийся и бледный. Но это было чудо".
Дзвинка сразу знала, что именно она возьмется за лечение брата и будет возвращать его в строй. Так Святослав стал подопечным сестры. Как и с другими бойцами, она собирала документы и результаты исследований, договаривалась об обследованиях и искала профессиональных врачей. Она объясняет: брат никому так не доверился бы в восстановлении, как ей.
"На Службе никто не возражал. Напротив, это был праздник для всех, что я наконец-то начала улыбаться".
В октябре 2023 года Святослав вернулся в строй и стал заместителем командира группы артиллеристов"Азова". Вместе в подразделении служит их со Дзвинкой младший брат. Месяцы неизвестности, ожидания, а затем лечение Святослава сблизили семью. Родные из разных ветвей начали общаться и вместе проживали горе. В семье наконец-то начали обниматься и открыто проявлять любовь — а именно этого Дзвинке так не хватало в детстве.
***
В юности Дзвинка любила писать, поэтому училась на журналиста и публиковалась в ряде локальных изданий. Она вспоминает, что хотела поработать на радио и еще больше писать. Впрочем, с началом вторжения — речь будто отняло.
"Я до сих пор не могу писать. Даже что-то для себя. Хотя говорить стало проще – раньше было наоборот".
На первый взгляд, может показаться, что сейчас 24-летняя Дзвинка мало отличается от той, что была два с половиной года назад. Те же ярко-рыжие (почти красные) кудри до плеч, светлозеленые глаза, татуировки на обоих предплечьях (хоть их и стало больше). Но изменилось почти все. Она чувствует: на службе ей пришлось очень быстро повзрослеть и взять ответственность, о которой раньше и не подозревала. В своих словах она замечает цинизм. А я замечаю взрослость и взвешенность: Дзвинка говорит откровенно, но в то же время как будто постоянно держит себя в руках.
"Прошлая я в этом мире не выжила бы. Хотя нынешняя я в том мире — наверное, тоже".
За два года службы Дзвинка поняла необходимость регулярно "перезагружаться". Для этого она раз в несколько недель садится за руль и едет на Киевское море хотя бы на 20 минут. В день встречи мы едем туда вместе на ее "Аппарате". В машине играет легкий рок, а зимнее море – напоминает Скандинавию. Сильный холодный ветер уносит песок и поднимает большие волны на воде. Песок мгновенно ныряет в волосы, царапает кожу и глаза.
Это место успокаивает Дзвинку, очищает мысли и замедляет. Она потирает руки и искренне улыбается, несмотря на холод. Из-за шума ветра я еле слышу даже свой голос.
— Понятно, что ты дала "Янголам". А что дала тебе служба? – спрашиваю Дзвинку.
— Большую семью. Я чувствую, что я на своем месте, что я нужна. Я верю, что если помогу этим людям, они приблизят победу, и мы скорее сможем жить жизнь.
Даже здесь Дзвинке звонит раненый боец: он планирует операцию на колене и хотел посоветоваться. Она быстро отвечает и обещает перезвонить через полчаса. Похоже, впереди еще одно восстановление и еще одна большая надежда вернуться в строй.
