Спасти свет. Что происходит на ТЭС во время российского обстрела
За последние три месяца Россия 20 раз обстреливала украинские энергетические предприятия. Во время ударов по ТЭС ДТЭК Энерго погибли трое энергетиков, 24 были ранены.
Liga.net пообщалась с работницей одной из ТЭС по имени Лариса. Во время российских обстрелов женщина, рискуя жизнью, спасла оборудование и даже не сразу заметила, что ранена. В День энергетика мы рассказываем ее историю.
В один из дней в середине октября Лариса шла на автобусную остановку. Она спешила на работу – на тепловую электростанцию (ТЭС), где работает начальницей смены химического отделения. Было холодное туманное утро, на траве и листьях деревьев лежал иней.
Лариса услышала звук, будто рядом кто-то едет на мопеде. Подумала: "Что за тупица едет на мопеде в такую погоду?" Через минуту услышала сильный взрыв. Глаза сразу наполнились слезами: "Это не мопед. Россияне добрались и до нас".
Лариса дошла до остановки, встала рядом с людьми и снова услышала гул. Вместе с другими подняла глаза кверху и увидела высоко в небе что-то похожее на летучего змея. "Я поняла, что это еще один прилет, и увидела, что летит прямо на нашу ТЭС", – вспоминает Лариса. Подъехал автобус, и она вместе с другими людьми на остановке уехала на работу. По дороге услышала новый взрыв.
Ларисе 38 лет. 15 с половиной из них она работает на ТЭС в маленьком городке энергетиков. Лариса с 19 лет занимается химической очисткой воды, которая затем превращается в пар, а пар – в электроэнергию. Это важный этап работы ТЭС, ведь если вода будет грязной, это повлияет на работу оборудования – на поверхностях нагрева, турбинах и лопатках, в котле, где вода превращается в пар, будут собираться отложения и накипь. Оборудование будет плохо работать и в конце концов сломается.
Полтора года назад Лариса стала начальницей смены в своем отделе. У нее четыре подчиненных, женщина помогает им, следит за работой оборудования и тем, как происходит процесс очистки на разных этапах.
В сутки отдел Ларисы очищает примерно 3 000 тонн воды – если все идет по плану. Но бывают форс-мажоры. Например, если лопнет труба, подводящая воду к котлу, то происходят большие потери воды, и их нужно восстанавливать. В последние десять месяцев форс-мажоров в работе стало больше. И связаны они не с лопнувшими трубами, а с российскими ракетами.
"НАМ ПЕРЕСТАЛО БЫТЬ СТРАШНО"
24 февраля у Ларисы был выходной. Она проснулась в своем доме вместе с семьей и узнала две новости: началась полномасштабная война, а ее муж уходит в тероборону.
"Я проводила мужа и не знала, что делать, где прятаться. А потом в голове промелькнула мысль: "Если сейчас все начнут паниковать и убегать, то как будет работать ТЭС? Мы даем тепло на весь город, и это нужно продолжать делать, несмотря ни на что", – вспоминает Лариса. Когда все в жизни внезапно изменилось, работа осталась единственной константой. Уже на следующий день Лариса поехала на ТЭС.
"Сотрудницы на работе были напуганы. Кто-то пытался отправить дочь с внуками за границу, некоторые уволились, чтобы уехать. Я понимаю их, потому что уже 24 февраля я уже понимала, что рано или поздно будут обстреливать ТЭС. Вопрос был только в том, когда это начнется", – рассказывает Лариса.
В конце февраля и в марте сотрудники станции "жили одним днем" – ходили на работу и старались не думать о том, что будет дальше. Руководство давало инструкции, что делать в разных случаях – во время обстрелов спускаться в бомбоубежище (на территории ТЭС их три), вызывать полицию и взрывотехников, если кто-нибудь найдет подозрительный предмет. Также руководство сообщало о возможных вариантах развития событий – прорыве ДРГ, провокациях. Это давало ощущение единства и понимания, что делать.
"Где-то через неделю после начала полномасштабной войны нам перестало быть страшно, – рассказывает Лариса. – Мы настроились на то, что эту работу должен кто-то выполнять, и этот кто-то – мы. Все понимали, что если ракета уже упадет, ничего не спасет. А упасть она может где угодно".
Где-то летом война стала фоном для работы настолько, что часть сотрудников ТЭС перестали ходить в бомбоубежище во время обстрелов – просто продолжали работать. Лариса понимала: все изменится осенью, ближе к отопительному сезону. Тогда россияне начнут обстреливать ТЭС.
"Так и случилось. Когда осенью мы узнали о первом прилете ракеты на другую ТЭС, люди начали немного паниковать, – рассказывает Лариса. – Снова стали всегда ходить в бомбоубежище во время тревоги, не пренебрегать правилами безопасности. А потом впервые прилетело к нам".
ОБСТРЕЛ НА ТЕС
В середине октября Лариса ехала на утреннюю смену в прострации – по дороге она слышала взрывы и знала, что попали именно на территорию станции. Но мыслей вернуться домой не было – как и паники.
"Я вышла из автобуса и сразу рванула на проходную, – вспоминает женщина. – Когда принимала смену, начальница предыдущей рассказала, что были прилеты на станцию, но куда именно – она не знала. Мы не могли поверить, что это происходит с нами. Все равно все время надеялись, что все обойдется, но не обошлось. Но что делать? Начали работать как обычно – сделали анализы, проверили оборудование и вместе со всеми другими сотрудниками пошли разбирать завалы, убирать стекло и заклеивать клеенками окна на месте прилетов".
Днем снова началась воздушная тревога. Лариса сразу отправила сотрудниц своего отдела в бомбоубежище, а сама осталась следить за оборудованием. Она делала так и раньше – процесс очистки воды непрерывный, и чтобы остановить оборудование, нужно разрешение от руководителя.
"Я была в рабочем помещении, обходила оборудование и вдруг услышала сильный гул, – вспоминает Лариса. – Сначала не поняла, что происходит, а потом до меня дошло, что это обстрел, и летит прямо на нас. Дальше все как в тумане. Я упала на пол и закрыла голову руками, свернулась коконом, в позу эмбриона. И почувствовала, как на меня сыпется все – штукатурка, стекло, большие куски и обломки даже не знаю чего. Уже потом узнала, что прилет был где-то в 150 метрах от меня.
Когда обломки перестали падать, Лариса поднялась и увидела, что все оборудование остановилось, ТЭС была полностью обесточена.
"Я не думала, что делать дальше, все было на автомате, бессознательно, – рассказывает женщина. – Я знаю, что когда оборудование экстренно останавливается, нужно сделать определенные действия, чтобы оно не вышло из строя – ну и я побежала их делать. А как иначе?".
Лариса быстро прошлась по рабочему помещению, закрывала и открывала ручные задвижки. В обычной жизни сделать это непросто – задвижки большие, нужна физическая сила и время, чтобы их двигать. В тот момент силы у Ларисы "было, как у богатыря". По ее ощущениям, весь процесс занял мгновение, максимум – два.
Когда женщина уже кончила, к ней прибежала ее руководительница. Они вместе еще раз обошли оборудование, проверили, не повреждены ли трубопроводы и бочки с кислотой. Взяли все важные документы и только после этого побежали в бомбоубежище.
Воздушная тревога продолжалась примерно час. У Ларисы разрывался телефон – звонили обе ее дочери, муж, родители, друзья. Времени о чем-то думать или осознать, что произошло, не было.
"А потом тревога закончилась, я положила трубку после последнего звонка и почувствовала, что по ноге под рабочими брюками что-то течет, вся штанина мокрая, – рассказывает Лариса. – Я подняла ее и увидела, что вся нога в крови, из нее торчит большой осколок стекла, повреждено колено. Почувствовала, что что-то не то на спине – и оказалось, что она тоже иссечена обломками стекла. Удивительно, но я вообще не чувствовала боли".
ЕЩЕ БОЛЬШЕ ОТВРАЩЕНИЯ
Ровно через неделю Лариса проснулась дома в хорошем настроении. На работу нужно было ехать только вечером, так что весь день был свободным. Женщина вышла из дома в палисадник, села на качели и начала качаться. Вдруг услышала свист – такой же, как неделю назад. Подняла глаза вверх и увидела, как в небе что-то летит в сторону ТЭС. Женщина достала телефон и позвонила коллегам с другой смены, которые тогда были на работе. Сказала: "Прячьтесь, может быть прилет". Как только положила трубку, услышала взрыв.
"Вот тогда мне было очень страшно. Я весь день сидела дома, плакала и проклинала русню, – рассказывает Лариса. – пыталась успокоить себя тем, что люди не пострадали, а все остальное не так важно. Но не могла успокоиться. Все время думала: а если бы из-за обстрелов мы бы не смогли перезапустить станцию? И что тогда делать?".
В ноябре на ТЭС был еще один прилет. Лариса тогда была в отпуске, но со слов коллег знает: в последний раз россияне били прицельно по обеспечивающим станцию объектам – и уже знали, где они находятся. После этого прилета 18 000 человек в городе осталось без отопления.
Недавно у Ларисы закончился отпуск, она снова ходит на работу и не думает о ракетах и о том, что желание бить по ТЭС у России все еще осталось.
"Мне вообще не страшно ходить на работу, – говорит Лариса. – И я понимаю, что это нужно делать – людям нужно тепло и электричество, экономике страны нужно, чтобы люди работали, зарабатывали и тратили деньги. А как иначе? Единственное, что изменилось после этих прилетов – у меня стало еще больше ненависти к россиянам. Ненависти и отвращения".
Сейчас она все еще живет одним днем, однако уже более осознанно, чем в марте. Каждый день загадывает три желания: чтобы война закончилась, чтобы муж вернулся домой и чтобы все это больше никогда не повторилось.