Минные поля, "Лепестки", авиабомбы и работа на полвека. Как саперы разминируют Харьковщину
Харьковская область — один из наиболее загрязненных взрывчатыми предметами регионов Украины. В результате действий россиян более 40% ее территории считаются потенциально опасными или заминированными.
Гражданские регулярно подрываются на минах, иногда это приводит к ампутации конечностей и смертельным случаям. Время от времени на боеприпасы также попадает сельскохозяйственная техника.
Хотя большую часть Харьковской области деоккупировали в 2022 году, боевые действия на территории области продолжаются, а в этом году Россия открыла здесь новый фронт. Поэтому проблема заминирования этого региона в ближайшее время будет только усугубляться.
LIGA.net побывала с расчетом ГСЧС на разминировании прифронтового Купянского района и расспросила, как это — взрывать авиабомбу, искать общий язык с местными, ежедневно рисковать жизнью и превратить это в рутину.
"Надо всегда смотреть под ноги"
Едем по грунтовой дороге вдоль увядших подсолнечников вслед за автомобилем ГСЧС — пикапом Mitsubishi L200, от его колес — пыль столбом. Проезжаем мемориал Второй мировой, овец на лугу и стога сена, лебедей из шин и черную пашню с парой тракторов. На горизонте виден белый дым.
Машина ГСЧС останавливается на обочине у опор ЛЭП возле села Смородьковка в Купянском районе. До Харьковского контрнаступления в сентябре 2022 года эта территория находилась в оккупации. Сейчас до линии столкновения отсюда около десяти километров.
"Нам запрещено подъезжать к линии фронта ближе пяти километров. ******* (россиянам. — Liga.net ) все равно, кто ты — военный, ГСЧС или гражданский. По всем лупят", — объясняет начальник отделения пиротехнических работ группы пиротехнических работ ГСЧС в Харьковской области Алексей Гаевой.
На бронежилете Алексея бросается в глаза нашивка с котом с большой головой и желто-голубым сердцем.
"Хороший котик, у меня дома такой же", — улыбается он на вопрос о ее смысле.
Алексею 21 год. Когда началась полномасштабная война, он учился на третьем курсе Национального университета гражданской защиты Украины в Харькове. Доучивался уже во Львове по ускоренной программе. В апреле 2023-го выпустился из университета — получил офицерское звание, поэтому сразу возглавил отделение пиротехнических работ.
"Это действительно интересная работа, – отвечает Гаевой на вопрос о своей мотивации. — Я, например, не могу днями сидеть в четырех стенах — с ума схожу. А так, путешествуешь по своей земле, что-то новое узнаешь — по душе эта работа".
Боевое крещение Алексей прошел в районе деоккупированного поселка Печенеги — тогда саперы так же шли вдоль линии ЛЭП. Сначала работать "в полях" было жутко.
"У дороги думаешь: "По-любому там какая-то мина лежит", – вспоминает он свой первый выход. — Сейчас через год страх исчезает, потому что побывал почти по всей Харьковской области. Немного понимаешь, что и как, анализируешь. Но все равно в тупую не пойду, надо всегда под ноги смотреть".
В расчет Гаевого входит пять человек: кроме него, старший сапер, сапер и два водителя-сапера на двух автомобилях. Сегодня "в поле" трое.
"Еще двое во второй большой машине Іveco, стоит поблизости, — объясняет Алексей. — Это пиротехническая машина тяжелого типа, она предназначена для перевозки взрывчатого вещества и средств детонации и для транспортировки ВНП (взрывоопасных предметов. — Liga.net), которые нашли".
Расчет занимается прежде всего оперативным реагированием. В приоритете – критическая инфраструктура – в частности, ЛЭП, водоканал, газопроводы. Также работают по заявкам от населения.
Именно этот участок обследуют из-за письма, поступившего от коммунального предприятия. Саперам необходимо проверить территорию, чтобы в дальнейшем, если линия оборвется или что-то произойдет, специалисты могли безопасно подъехать и сделать ремонт. Разминировщики работают здесь уже вторую неделю.
Боеприпасы возле ЛЭП за полномасштабную войну саперы находили неоднократно. Однако на этом участке условия позволяют работать достаточно быстро. За неделю обследовали примерно 1,5 километра.
"Когда сорняков больше – гораздо дольше работаем, также зависит от "загрязненности" территории, – объясняет Алексей. — В Сороковке, например, в день в среднем обследовали 100 квадратных метров. Приехали туда на чрезвычайную ситуацию, потому что местный житель пошел за дровами — прошел одну ПНМ-2, вторую, а на третьей уже взорвался. Жив, ампутация ноги".
ПМН-2 – это пластиковая противопехотная мина нажимного действия.
"Очень страшная штука, – говорит Гаевой и показывает с телефона фото круглого, как блин, боеприпаса. — В траве ее не увидишь, а если еще и зарыта — то вообще капец, потому что там из металла только маленькая пружинка и боек. Это нужно на большую чувствительность ставить прибор".
Обычно рабочий день саперов длится с восьми утра до четырех-пяти вечера. Однако сейчас – из-за жары – начинают и заканчивают раньше. Из багажника автомобиля Алексей с коллегами достают коробку с инструментами и чистят оборудование щеткой. Старший сапер Евгений Харламов разминается и поднимает ноги вверх.
Евгению 27 лет. Сапером стал, вдохновившись примером двоюродного брата, который тоже работал сапером, — подумал, что это достойная профессия, и наконец нашел себя. До полномасштабного вторжения работал по заявкам от населения в Харьковской области — преимущественно находили боеприпасы времен Второй мировой, немецкие и польские гранаты и даже целые минные поля.
В канун большой войны Евгений был в Одессе — утром 24 февраля как раз возвращался в Харьков. На своем первом выезде в 2022 году обнаружил кассетный боеприпас. В первые недели разминировал свою первую авиабомбу. Во время Харьковского контрнаступления в сентябре 2022-го в первые часы после деоккупации был в освобожденной Балаклее. Он вспоминает то время почти с ностальгией:
"Было увлекательно. Много минных полей, противопехотных, противотанковых мин".
Сегодняшний выезд – гораздо более рутинный. После разминки Евгений берет черный металлоискатель и надевает на него красную крышку, оставляя черную в коробке.
"У черной – более сильная чувствительность – на каждый маленький гвоздик будет пищать, – объясняет Алексей. — Бывает, что есть, например, угроза минного поля: пластиковые ПМН и ТМ (противотанковые мины. — Liga.net) — и красная крышка может их не увидеть".
У Алексея металлоискатель более "продвинутой модели", чувствительность в нем регулируется.
"Здесь семь положений, — говорит он и показывает остальное оборудование: — Комплект аккумуляторов. Наушники. Тестер. "Спайдер"-бутсы (высокие противоминные сапоги, защищающие ноги. — Liga.net) — их надевают в основном, чтобы минимизировать травмы от вероятного взрыва "Лепестков" (один из видов противопехотных фугасных мин. — Liga.net). Волонтеры их на 3D-принтере фигачат".
"Дядя Коля"
Саперы идут по несколькометровой полосе вдоль дороги между опорами ЛЭП, обследуя землю металлоискателями. Около одной из опор прибор начинает пищать – Евгений копает это место саперной лопатой.
"Что-то под ЛЭПом, может, кусок провода или заземления, — предполагает он. — Здесь нет ни минных полей, ни инженерных боеприпасов. Если более опасный участок, работаю щупом — это такая палка, протыкаешь ею землю под углом 45 градусов со всех сторон".
Металлоискатель "воет" каждые пару минут: саперы достают из земли провод, фольгу от пачки сигарет, пивную банку, мешок с мусором, натыкаются на сливную трубу и арматуру.
"Здесь напротив поле. Если по нему походить, можно полкомбайна собрать", — улыбается Алексей.
"Ты пометь, где прошел, повесь ленту", – обращается к нему Евгений.
Алексей вешает сигнальную ленту на ветки, чтобы обозначить проверенную территорию. Расстояние между саперами при обследовании территории должно составлять 25 метров.
"Это для безопасности, чтобы, если не дай бог, происходит подрыв, не десять человек пострадало, — объясняет Алексей. – И чтобы приборы не фонили".
Коллеги Алексея начинали карьеру в ГСЧС раньше, чем он. Водитель-сапер Николай Тележенко, или, как его зовут ребята, "дядя Коля" по возрасту годится Гаевому в отцы и работает в ГСЧС уже более двух десятилетий, ездил в командировки в АТО.
"20 лет как один день – и сам состарился, и дети выросли", – улыбается "дядя Коля".
Во время полномасштабной войны территорию Харьковской области обследуют 120 местных саперов. На помощь, говорят в ГСЧС, также приезжают расчеты из других регионов – Одесской и Полтавской областей, Киева и т.д. В "мирные времена", вспоминает Николай, в регионе работала группа только из пяти саперов (впоследствии выросла до 10, а затем — до 20).
"До 2014 года у нас было разминирование Харьковской области со Второй мировой войны, – рассказывает он. — Ежедневно ездили на заявки — то фермер нашел что-то, то на каком-то строительстве обнаружили, то кто-то гулял в лесу и увидел боеприпас. Мы еще обслуживали Полтавскую область, но только по авиабомбам".
В июле 2014 года Тележенко впервые поехал в зону АТО: в Славянск и Краматорск, которые только что освободили из оккупации. В августе того же года переехал в Северодонецк — обследовал с коллегами детсады и школы перед началом нового учебного года.
Далее до 2018-го Николай находился в Станице Луганской, тогда это была серая зона. Утром саперы инспектировали территорию под прокладывание высоковольтной ЛЭП, после обеда выполняли заявки от местных.
"Наставили или оставили много взрывоопасных предметов, — вспоминает водитель-сапер. — Мы и растяжки снимали, и не сработавшие боеприпасы и по хозяйствам, и по частным домам".
С 2019-го по 2020 год Тереженко по ротации несколько раз ездил в Авдеевку. Основной зоной ответственности саперов была территория вблизи ДФС — Донецкой фильтровальной станции, которая располагалась возле линии разграничения и обеспечивала водоснабжением как подконтрольные Украине территории, так и оккупированные. В частности, Донецк. Каждый день оттуда на станцию приезжали сотрудники с оккупированных территорий.
"Наша задача была обследовать территорию для безопасного прохода, проезда людей, отвезти их на станцию, – вспоминает Николай. – На трассе стояли наши ВОПы (взводные опорные пункты. – Liga.net) до развязки, за ней – их. Встречали людей там, где крайний их ВОП, заводили в ГФС. У них заканчивалась смена, и так же мы их и выводили обратно.
Это "ноль" уже, все побито, постреляно. И мы обследовали этот путь, чтобы не было заминировано и не было боеприпасов. Шли втроем. Нам сразу сказали: "Руками-ногами не махать, головой не крутить, потому что за вами постоянно снайпер". Каждый день находили на этой дороге гранаты, снаряды разные".
Сотрудникам ГФС, уверяет "дядя Коля", 60% зарплаты платила Украина, а 40% – оккупанты. Между сторонами, по его мнению, была "некая договоренность".
"Что-то они там "закусятся", идет бой, – вспоминает он. – Созванивались – наши военные и их – все, прекращение огня. Нам дают разрешение завезти людей".
Остальные дни саперы работали по заявкам от местных: "там "прилетело", там что-то нашли, там увидели".
За годы работы в зоне АТО саперы имели дело со многими боеприпасами. Однако, говорит Николай, тогда минирование было в значительно меньших масштабах, чем сейчас.
"Тогда было много СВУ – самодельных взрывных устройств, – рассказывает он. – Взрывчатка, к ней – болты, гайки, шурупы, разнообразные металлические штучки. В кульках, банках, трубках, игрушках, старых телефонах – использовали все, что под рукой. Бог его знает, местные или не местные это делали.
Как и та война, так и сейчас полномасштабное вторжение — они нам столько горя наделали, разбили, развалили все. Но гораздо в меньших масштабах тогда было заминирование. Можно сказать, "по-легкому". С полномасштабным вторжением работы стало намного больше. Ее меньше не станет, потому что это дело не заканчивается".
"Лепестки", авиабомбы и другой "урожай" с полей
Деоккупированную часть Харьковской области саперы начали чистить в сентябре 2022 года и продолжают до сих пор. В целом за время полномасштабной войны сотрудники ГСЧС чаще всего встречают противопехотные и противотанковые мины, неразорвавшиеся боеприпасы, авиабомбы и т.д.
"Лепестки", ОЗМ-ки (противопехотные мины. - Liga.net), – перечисляет Евгений наиболее распространенные находки. – Также "ПОМ-ки" – противопехотные осколочные мины дистанционного минирования, дроны их забрасывают. В ПОМ-3 "Медальон" – сейсмический датчик: к ней подходишь, и по колебаниям почвы этот датчик считывает движение. С ПОМ-2 проще – четыре датчика на растяжках, можно заметить. Растяжки регулярно встречаю. Россияне цепляют на дверь гранаты, вылезают через окна. И когда кто-нибудь откроет дверь — граната падает. Конечно, КАБы — десяток, думаю, разминировал".
Алгоритм действий с найденным ВНП зависит от его категории. К первой относятся "находки", не имеющие признаков повреждений, или когда их состояние позволяет перевод из "боевого" в "безопасное" положение. Это могут быть, например, "забытые" на позициях снаряды. Их транспортируют на специальные площадки и там уничтожают.
ВНП второй категории (например, мины и "кассеты") — имеют признаки повреждения или их невозможно перевести из боевого в безопасное положение, или они неизвестной нашим саперам конструкции. Такие уничтожают на месте.
"Тянем провод, подсоединяем детонаторы, проверяем сеть. Затем вставляем тротиловую шашку, рядом кладем ВНП, устанавливаем оцепление, чтобы не навредить людям, – объясняет механизм подрыва Алексей. – Шашка – 400 грамм. Например, чтобы уничтожить "Лепесток" – и 100 грамм хватит. На минометку 82 мм — тоже одной шашки хватает. А если снаряд большой, 152 мм, уже нужно две шашки, иногда даже три".
Авиабомбы в зависимости от их состояния могут быть как первой, так и второй категорий — и механизм действия с ними разный. Некоторые транспортируют и уничтожают на специальной площадке, потому что "иначе всю улицу снесет", другие – подрывают на месте.
"Два месяца назад две ФАБ-500 уничтожили под Купянском, — говорит Алексей и показывает видео взрыва с телефона. — Их уничтожили на месте обнаружения, потому что нельзя было транспортировать, это было в поле, в семи километрах от Купянска. Дебелая штука".
"Из Волчанска буквально перед этим их наступлением (россиян в Харьковской области. — Liga.net) забирали у людей со двора несработавшую авиабомбу, — добавляет Николай. – И в Бурлуке одну на месте рвали, другую забирали – тоже на огород прилетела. Весна была, дождь, мягкая почва, она хлопнулась и там осталась. Повезло людям".
Хотя оккупанты постоянно совершенствуют свое оружие, за последнее время принципиально новых российских боеприпасов саперы не встречали — по крайней мере, инженерных.
"КАБы, ФАБы, УМПБ Д-30 СН (модифицированные авиабомбы. – Liga.net), – в принципе, все то же, что и раньше, – уверяет Евгений. – Кассетные боеприпасы – видно, что уже делают новые, не успевают их даже красить".
"Можем вытащить трубу от "Града", но полдома снести"
Небо постепенно затягивают облака, порывы ветра усиливаются. Металлоискатель в руках Евгения в который раз пищит.
"Золото!" — улыбается старший сапер и выкапывает яму, потом подносит куски почвы к прибору. Оказывается, он снова среагировал на провод от ЛЭП.
Саперы работают уже три часа, металлоискатель срабатывает почти ежесекундно, разминировщики то и дело повторяют одни и те же действия.
"Я бы не сказал, что какая-то монотонность присутствует, – возражает Алексей. — Неделя-две — так, потом какие-то другие задачи. Ну и заявки от местных".
Саперы уверяют, что не отказывают местным, которые обращаются к ним за помощью. Оставить такую заявку может любой, позвонив по номеру 101 и указав оператору свое имя, фамилию и номер для обратной связи.
"Люди звонят – нужно заехать во двор, "встретить" растяжку, – приводит пример Евгений. — До сих пор люди приезжают на деоккупированные территории и находят у себя дома ВНП. Бывает, в подвал забираешься, а там "кассета" — специально оставили".
Иногда местные бьют тревогу зря. Например, когда видят возле своего дома трубу от РСЗО "Град". Она торчит из земли, но не представляет опасности. Если можно вытащить ее без ущерба для имущества, саперы пытаются помочь, чтобы люди не волновались. Однако это не всегда возможно.
"Труба от "Града" состоит из боевой части и двигателя. В полете боевая часть отсоединяется, и снаряд летит дальше, разрывается, – объясняет Алексей. — Бывало, что пустая труба с двигателем и хвостовиком заходила под дом на три-четыре метра. Это безопасные металлические остатки, но понятно, что бабушка в этом не разбирается, и у нее паника. Говорит: "Достаньте ее". Но если вручную не вытягивается — это нужно техникой. И я говорю: "Бабушка, можем вам вытащить ее, но это нужно полдома снести. Будем сносить?". Она отвечает: "Да нет, уезжайте отсюда".
Часто местные наоборот пренебрегают собственной безопасностью и идут напрямую по непроверенным участкам. Некоторые из таких случаев заканчиваются трагически.
"Приезжаешь на заявку: тот пошел за дровами – оторвало ногу, этому еще что-то оторвало, кого-то вообще на куски порвало, – рассказывает Евгений. — В районе Граково (село в Изюмском районе, где до Харьковского контрнаступления проходила линия фронта. — Liga.net) двое братьев собирали провода с растяжек. Пока не дособирались до того, что нашли ОЗМ-ку, которая убила обоих. ОЗМ – это противопехотная осколочная мина кругового действия, у нее 2,5 тысячи обломков, страшная вещь. Как говорил Арестович, он единственный, кто после нее выжил. Хотя я знаю человека, который после нее выжил".
Иногда на взрывоопасных предметах подрываются и сами сотрудники ГСЧС. В частности, в Изюмском районе, говорят саперы, "пострадал не один коллега, были, к сожалению, и смертельные случаи". В прошлом году двоюродный брат Евгения также получил тяжелую травму во время работы.
"Все запоминается: минные поля, подрывы коллег и вообще людей, — говорит Харламов о своей работе за эти два года и вспоминает:
Труднее всего — когда попадаются какие-то склады БК, которые надо таскать. Бывало, что и пять тонн в день уничтожали, и десять. Много таких складов находили в 2022-2023 годах. Что еще "живое" было, старались отдавать нашим ребятам. Также морально тяжело, когда ближе к приграничной зоне приезжаешь, и надо тот же КАБ/ФАП уничтожать на месте. Нас собирается достаточно много, уже и дроны поднимают россияне, нас видят. На ФАП-500 хватает четыре шашки тротила по 400 грамм. Надо выставить патрули, размотать катушки, приготовиться. Желательно и прикопать его поглубже. Это время. А деваться некуда.
Еще тяжело морально, когда лезешь по траве, если есть минная угроза — не знаешь, за что браться: идти с прибором — может быть растяжка, без — ПМН-ка".
Разминирование на полвека
Рабочий день саперов подходит к концу. За сегодня они прошли около 400 метров и не нашли ничего подозрительного. Сроки работ здесь, как и на любом другом участке, расчетам ГСЧС не выставляют.
"Ну какой срок работы? Не дай Бог, что… – говорит Алексей и добавляет: – Это не та работа, где нужно спешить".
Машина механизированного разминирования обычно ускоряет процесс, но на этом участке она не смогла бы пройти – здесь есть деревья. К тому же на территории Харьковской области таких машин немного: сейчас только 26 . Других технологий для обследования потенциально опасных участков пока не придумали. Так что саперам приходится работать вручную.
Всего в Харьковской области сейчас работает 85 групп разминирования: как из Сил обороны Украины, так и частных компаний и иностранных организаций (The Halo Trust, DDG, FCD). Из-за нового наступления россиян в Харьковской области в мае 2024-го часть работы ГСЧС свелась на нет — на некоторых очищенных участках сейчас снова продолжаются активные боевые действия, и эта территория уже во второй раз становится усеянной боеприпасами.
Алексей Гаевой считает, что разминирование всей территории Харьковской области затянется на очень много лет. Кроме того, боевые действия и оккупация части области продолжается — и количество потенциально опасных участков увеличивается.
"Если деоккупировать захваченную россиянами часть Харьковской области, мне кажется, раз в пять-десять будет больше работы", – предполагает Алексей.
В ХОВА отмечают, что с ресурсами, которые есть сейчас, для разминирования Харьковской области нужно около полувека.
К объемам своей работы саперы относятся философски:
"Сначала нужно защититься, почистить нашу землю, – отвечает Евгений на вопрос о планах на будущее и добавляет: – Для нового поколения уже все. Будем работать для нового поколения".
Завтра Евгений вместе с Алексеем и "дядей Колей" вернутся на это самое место и снова будут искать опасный "урожай". И так каждый день.