Ящик Пандоры. Что значит для украинского права закон об амнистии

Принятый Верховной Радой 29 января и уже подписанный президентом Закон Украины "Об устранении негативных явлений и недопущения преследования и наказания по поводу событий, которые имели место во время проведения мирных собраний", названный законом об амнистии, является, в первую очередь, политическим документом. О его влиянии на общество написано и сказано уже немало, несмотря на то, что закону едва исполнились сутки. Я же хочу сказать о его последствиях для украинского права в целом.

Во-первых, стоит сказать, что это не совсем закон об амнистии. Дело в том, что амнистия - это освобождение от наказания лиц, которые осуждены - преступников, вина которых доказана. Закон же, помимо классической амнистии, предписывает закрыть уголовное производство, которое не завершено. Это - однозначная новелла. Что она означает? Люди, которые были арестованы - они виновны или нет? Это не праздный вопрос, учитывая то, что закон не снимает гражданской ответственности за поврежденное имущество, нанесенный ущерб здоровью и моральный ущерб. Сама формулировка "освободить от уголовной ответственности" как бы намекает, что ответственность-то есть. Нельзя ведь освободить от того, чего нет - это уже закон логики. Если продолжить эту линию, то получается, что к каждому, кто попадет под действие закона, может быть предъявлен гражданский иск, основанный, в том числе, на установленной законом вине в правонарушении.

Об амнистийных корнях закона говорит его преамбула, которую, похоже, мало кто прочитал. А там содержится весьма важный аспект. А именно, устанавливающий, что закон принят, руководствуясь принципом гуманизма. Эта, стандартная для законов об амнистии фраза является не просто прелюдией к основному тексту, а закрепляет принцип, которым должны будут также руководствоваться суды при применении и толковании закона. Мне неизвестно, согласны ли все стороны протеста с тем, что от уголовной ответственности их освобождают из соображений гуманизма, то есть по снисхождению, но я могу точно утверждать, что для закрытия уголовного производства, где нет подозреваемых (ст.3 закона), принцип гуманизма неприменим в принципе, прошу прощения за тавтологию.

Теперь попробуем разобрать основную часть закона - освобождение от ответственности. Сразу бросается в глаза обилие статей, которые, по мнению Верховной Рады, воплощают негативные последствия, как следует из названия закона. Всего их 25, и логика формирования этого списка не всегда понятна. И если такие действия, как попытка захвата государственной власти (ст.109 Уголовного кодекса) и экстремистская деятельность (ст.110-1 УК) еще объяснимы, то что делает в списке хулиганство (ст.296 УК) - непонятно, поскольку сложно в одной квалификации действий усмотреть одновременно и экстремизм, и нарушение порядка по причинам неуважения к обществу. Хотя стоит сказать, что альтернативный законопроект вообще предусматривал освобождение ответственности за воровство (ст.185 УК), связанное с протестами. Я долго пытался сформулировать ситуацию, в которой человек совершает хищение имущества из чувства протеста против политики государства или в ее поддержку, но не смог сформулировать пример, достойный того, чтобы его здесь описать.

В законе есть еще один казус: освобождение от уничтожения или повреждения имущества (ст.194 УК), при этом не предусмотрено освобождение от угрозы уничтожения имущества (ст.195 УК). Если рассуждать цинично, то тем, кто высказал угрозу сноса памятнику или разрушения какого-либо государственного учреждения, следует немедленно претворить свои угрозы в жизнь, чтобы избежать наказания.

Закон не просто освобождает от ответственности, а лишь при условии, что такие действия связаны с протестами, которые начались 21 октября 2013 года. Эта размытая привязка может породить огромное количество иррациональных ситуаций. Ведь не обязательно, чтобы сами действия совершались в районах протеста, они должны быть просто связаны с ним. Как? А вот здесь все зависит от пояснений самого правонарушителя и оценки ситуации следователем и судом. Обратимся к упомянутому выше примеру хулиганства. Фактически, каждый подобный поступок можно привязать к протесту. Написал матерное слово в подъезде - так это так самовыражаюсь за евроинтеграцию. Повыбивал стекла в школе - протестую против лжеценностей ЕС. Но стоит отметить, что неординарная цель закона не позволяет праву выбрать более четкого механизма его достижения. Разве что в законе указали бы конкретные фамилии, кого именно стоит перестать преследовать.

Вообще, подобная установка в законе, по которой прекращаются уголовные дела, вызывает невольные аллюзии с фразой "война все спишет". И эта формула очень страшна. Ведь замените мысленно все статьи, например, на "причинение смерти вследствие нарушения правил дорожного движения", а фразу "связанные с протестами…" на "совершенные детьми государственных служащих 1-3 рангов", и получим совсем иную картину. А нужно всего лишь два изменения в закон, логика-то одна, и для права обе законодательные инициативы одинаковы. Поэтому вместо амнистии этому  закону более приличествует формулировка индульгенции, и относиться к нему следует именно так.

Указание закрывать уголовные дела на основании закона по своей процедурной форме скрывает грубое нарушение одного из основных принципов построения государства: разделение властей. Или так называемый механизм сдерживания и противовесов. Верховная Рада, являясь высшим законодательным органом, не осуществляет всю полноту власти в стране, а лишь возглавляет одну из ее ветвей. И когда дается прямое указание двум другим веткам власти - это очень серьезный симптом. Ведь это в значительной степени нивелирует роль суда. Зачем идти в суд, если завтра любое решение может быть пересмотрено в парламенте? Если продолжить эту практику, то завтра мы получим свод казуальных законов о том, что гражданин А виновен в затоплении квартиры гражданина Б. И это будет неустанно снижать роль законов, как свода общих правил.

Ну и напоследок стоит сказать несколько слов о механизме вступления закона в силу - самой противоречивой его части. Не буду останавливаться на его политическом аспекте, скажу лишь о правовом. Подобный механизм применяется в договорном праве и называется отлагательным условием. Здесь закон любопытен тем, что закрепляет некий договор между одной частью общества и другой. А именно, участники акций протеста амнистируются, как только генпрокурор на ведомственном сайте сообщит об освобождении административных зданий и дорог. Интересно, какой была бы реакция Руссо, если бы он ознакомился с данным актом?

(Читайте также: Все решит генпрокурор. Подробности закона об амнистии Майдана)

Как бы то ни было, привнеся в законодательный акт механизм договора, авторы документа породили классические договорные риски невыполнения. Вот, например, что будет, если уведомление генерального прокурора не будет размещено на сайте Генпрокуратуры? Или если оно там появится, но вследствие хакерской атаки? Что тогда - суд? Скорее всего, через суд признавать закон таким, который вступил / не вступил в силу. Но кто против кого должен подавать в суд, куда? И как суд, в конце концов, сможет принять законное решение, если предметом рассмотрения будет законность вступления закона в силу? Даже сама эта формулировка дается с трудом. А там кому-то придется решение писать.

Будучи юристом,  рассматриваю право как науку, причем весьма точную, и всегда переживаю, когда нарушаются незыблемые правовые каноны. Очевидно, что неординарные времена требуют неординарных решений. Да и как юрист я вряд ли могу предложить однозначное или хотя бы лучшее, чем принятие закона, решение сложившейся ситуации. Я могу лишь надеяться, что закон (в такой или измененной редакции) все же послужит инструментом урегулирования конфликта, сама ситуация разрешиться с наименьшими человеческими жертвами, а практика подобных законов никогда не повторится, закрыв этот ящик Пандоры.

Артем Афян, управляющий партнер
Адвокатского объединения Юскутум