"Скажите жене, что я – 200". История Героя Украины Дмитрия Финашина

Старший сержант Национальной гвардии Дмитрий Финашин получил звание Героя Украины с орденом "Золотая Звезда" 6 октября. На награду его подали в конце мая, после боя в районе Яковлевки в Луганской области. Подали посмертно: все думали, что он погиб в бою.

Но гвардеец выжил.

23 мая его группа вышла на зачистку у Яковлевки. После нескольких успешно отработанных лесополос защитники натолкнулись на засаду. Прорывались с тяжелыми боями. Финашин получил несколько ранений. Потерял сознание. Когда пришел в себя – уже был один.

Он рассказывает свою историю очень весело. С нотками презрения к врагу, нежности к своим и полусерьезному отношению к смерти.

Что помогает выжить возле позиций врага и как меняет восприятие мира звание Героя Украины – в рассказе Героя Украины, старшего сержанта Дмитрия Финашина для LIGA.net. Дальше – прямая речь.

Читайте нас в Telegram: только важные и проверенные новости

"НАС БЫЛО ЧЕТВЕРО". БОЙ ПОД ЯКОВЛЕВКОЙ

Нас было четверо. Я и "Азовчик" – из батальона Кульчицкого, мы поступили в распоряжение 128-й горно-штурмовой бригады. "Сократ" – командир взвода из 128-й. Четвертый – паренек из батальона "Донбасс".

Наша задача была – зачистить лесополосу и дождаться подразделения, которое там окопается. Отработали. Нам сказали, что через поле есть еще одна стратегическая высота, где нужно провернуть то же самое.

К нам присоединились ребята из другого отделения. Они сходили, посмотрели – там несколько наших бойцов, "буханка" стоит, кацапов нет.

Мы спустились в "зеленку". Я услышал крики: "Свои! Свои!" – и сразу начался бой. Нифига не свои. По нам открыли огонь. Просто шквально засыпали. Поняли, что мы вчетвером ничего не сделаем. Начали отходить.

Я прикрывал, шел последним. Ребята выбежали, по ним открыли огонь со стороны. Убили парня-"донбассенка". Даже не знал, как его зовут. "Азовчик" затрехсотился, но легко, сильного кровотечения не было.

Взяли его за РПС, за бретельки, чтобы тянуть было легче. Легли на спины, чтобы нас не было видно. Продолжили отползать и отстреливаться.

Через несколько метров мне прилетело в палец. Взглянул – он болтается на перчатке, открыло ладонь. Накрутил себе турникет.

Разбираться, что там, времени не было – красная зона, на нас наваливают так, что беда. В рацию попросил своих дать нам коридор.

Читайте также: Интервью | "Залужный дал команду мочить РФ – значит мочить". История Героя Украины Дмитрия Чавалаха

"ДУМАЛ, НА ПОЛЕ БОЯ И УМРУ". ТЯЖЕЛЫЕ РАНЕНИЯ

Наши прострелочки делают. Подбитые орки кричат. Мы ползем и отстреливаемся. Казалось – это считанные минуты. Но прошел час.

"Сократ" меня замотал, передал, что я тяжелый 300, выбраться сами не можем, нужна эвакуация. Я уже крови потерял нормально. Плюс одну дырку под ключицей у меня не заметили, потому что опять-таки красная зона, плотный бой, нет времени. Руку замотал – и все. А из этой дыры у меня кровь шла.

Продолжили ползти, я ногами пробовал толкаться, но уже было тяжело. Сказал, чтоб сняли с меня каску, броню, оружие и все это дело.

У "Сократа" еще началась паранойя, что мы не в ту сторону ползем. Чтобы успокоить, показал ему мой телефон, там трекинг был записан. Уже чувствовал, что отхожу, и попросил его оставить телефон себе. Чтобы он потом сказал жене, что я – 200. Думал, там, на поле боя, и умру.

Эвакуировать нас сразу не могли. Жара страшная. Воды нет. Болит. "Азовчик" придумал, что нужно жевать пшеницу – она сочная, можно набраться влаги. Прихожу в сознание, а "Сократ" мне лицо травой засыпает. Подумал: "Красавчик! Не хочет, чтобы мне было так жарко, прикладывает пшеничкой". Он увидел, что я пришел в себя. Говорит:

– Жуй.
– Что жуй?
– Пшеницу жуй!
– Хорошо, – говорю и начинаю жевать пшеницу. – А зачем?
– Там сок. Будет типа пшеничный фреш.

Жую, а никакого сока нет. У меня полный рот опилок. Выплюнуть не могу. Сказал, чтобы доставали из меня ту пшеницу, потому что я ею подавлюсь скорее.

"Азовчик" еще пытался меня тащить за собой. Я часто отключался. Приходил в сознание, когда на месте турникета сильно болело. В какой-то момент стало невыносимо. Я начал скрипеть, потому что беда-беда. Пацаны, чтобы не шумел, укололи мне налбуфин. Боль отпустила. Я потерял сознание.

"ТО ТУХНУ, ТО ПОЛЗУ". ВЫЖИТЬ БЕЗ РУК

Как выглядели следующие дни?

Прихожу в себя. Солнце палит. Пить хочу. Рядом никого нет, я сам. Думаю: "Класс... Приехала "бэха", нас забрала и я с нее упал".

Начинаю понемногу ползти в сторону своих. Проползаю противотанковый ров, из которого россияне по нам наваливали. Лежу весь такой на открытой местности, смотрю на этот ров. Где-то далеко слышу стрельбу. Раз по мне не стреляют, то их здесь сейчас нет и нужно свалить, пока не появились.

Беру перебитую руку, забрасываю через себя, встаю на ноги, делаю шаг или два – и теряю сознание. Прихожу в себя, пробую еще раз. Снова падаю. Идти не могу – не хватает крови, чтобы вертикально питать мозг.

Доползаю до леска. И понимаю, что залез под кацапскую "зеленку".

Ну, точно – гайки. До нашей "зеленки" ползти километра три, а я 70 метров едва протащился. А оттуда до ближайших позиций еще ползти и ползти.

Ложусь. Закрываю глаза. Пить уже не хочется. Ничего не болит. Нет усталости. Вообще, физических ощущений – ноль, как в вакууме.

Лежу, думаю: "Блин, как-то печально, в кустах сдохнуть, как собака. Орки еще поглумятся над телом, а жене будут говорить: может еще когда-нибудь вернется, может где-то в плену. Не солидная такая смерть, не пацанская".

Нифига, не заслужил я так сдохнуть. Надо что-то делать.

Открываю глаза, и сразу все как навалится: и больно, и пить хочется, и плохо. Очевидно, что левая рука уже все. Взглянул на правую – выше часов все еще намотан турникет, около шести часов. Понимаю, если выживу и ампутируют еще эту руку, будет неприкольно.

Оттягиваю турникет. Чувствую, как начинает покалывать – кровь пошла. Лап-лап-лап по карманам – при себе только нож, фонарик налобный и сетка москитная. Рация и все остальное осталось там, где меня раздевали. Фиговенько.

Но нужно ползти к своим. Местность холмистая очень, русло из-под реки с глубокими, почти отвесными стенами. Спускаюсь туда, там еще остается какая-то влага. Выпиваю оттуда немного воды, прямо вместе с илом. Сразу чувствую, как возвращается энергия. Выползаю наверх...

...Просыпаюсь от холода – тремор бьет злейший. Как у алкаша. Вдруг вижу – в стороне стоит наш пикап и мои пацаны. Думаю, красавчики, ночью заехали меня искать. Ползу к ним по кустам. Устаю, тухну.

И снова – никого нет. Так всю ночь: то засыпаю, то пытаюсь доползти.

Утром – гемоторакс, жидкость начала накапливаться в легких, собачье дыхание и все сопутствующие приколы. Вылезаю из рва. Выползаю на лужайку.

Это здесь бой начинался. Из кустов выходит чувачок с бронежилетом. Говорю: "Братан, ты кто?" – Из 14-й бригады, здесь наблюдательный пост. Прошу в радийку передать, что я здесь, ранен, нужна эвакуация. Он говорит, что сообщит. Пока ждем, ложусь на солнышко поспать, потому что очень замерз.

Открываю глаза – снова никого. Понимаю, что до своих три километра проползти точно уже не смогу, слишком сложная местность. Лучше в этом месте побуду, может, меня найдут. Здесь, по крайней мере, наши были.

Сил нет, нож выпадает, я его назад ставлю. Устал и решаю: ладно, живи пока. Если палец не осилил, с рукой даже начинать не стоит.

Нашел зловонную лужу. Пить из нее нельзя – дорога к отравлению, тухлая-тухлая вода. Но другой нет. Без воды умру быстрее. Напился.

Дальше снова приезжают мои ребята. Говорят, что отработают и заберут меня в госпиталь. И снова исчезают. Думаю: "Бросили меня. Как так? Столько прослужили, повоевали так хорошо". Дальше еще одни приезжают….

"УВИДЕЛ НАШ ПИКСЕЛЬ И ПОЧУВСТВОВАЛ СЧАСТЬЕ". СПАСЕНИЕ

Меня нашли десантники из 80-й бригады. А все, кто "приходил" раньше, были глюками. Я засыпал и замерзал, мозг рисовал мне эти картинки, чтобы я полз и грелся. Сам бы не додумался. Благодаря этим глюкам я не замерз. Двое суток пробыл в той "зеленке". Третью ночь не перенес бы.

Я уже не мог шевелиться толком. Где-то боком переваливался в лужу, пил и падал назад. Голову было тяжело держать. Боялся, что утону в этой луже, это тоже так по-дебильному было бы. Постоянно пытался установить ментальную связь со своими, повторял им: "Ну, давайте! Ищите!"

25 мая, где-то в обед, увидел, что ко мне спускается какая группа. Шесть человек – с "калашами", с РПГ. Подумал: орки, надо прятаться. Тут слышу, еще и на русском: "Ты кто?" Лежу – мастер маскировки – морожусь.

Один подошел поближе. Я увидел ВСУшный пиксель и почувствовал, что я, – самый счастливый человек в мире. Если бы мог, заревел бы от счастья.

Ребята сказали, что меня вывезут. Пошли в разведку, но со мной оставили одного бойца, все время рядом сидел. Вовчик. Он уже погиб.

Меня положили в спальник и поволокли к позициям. Спальник стерся – переложили на ремни от автоматов. Делали привалы, попадали под минометные обстрелы. Когда добрались до 128-й, вышли пацаны, которых я знал. Обрадовались. Меня перемотали, положили в термоодеяло и отвезли на КСП.

Тогда я узнал, что "Сократ" на поле боя погиб.

Но БК закончился, контакт уже на расстоянии 30 метров. Было полно раненых и погибших. В группе тех, кто выходил сбоку от нас, ноги перебиты у всех. Гробить дальше людей было бессмысленно. Они отступили.

"Азовчик" сместился сам искать выход. Втихую прокрался к дороге, и там его нашли наши ССОшники. Он говорил нашим, что я еще могу быть жив. Но шанс был маленький. После боя, когда орки заняли посадку, наши вызвали арту, она навалила туда, дай Боже.

После этого орки бросили свои позиции и отступили. Наши этого не знали. 25 мая планировали их оттуда выбить и вынести наши тела.

Но меня раньше нашла "восьмидесятка".

Дальше меня увезли в Бахмут. Там ампутировали руку, палец. Переправили ночевать в Краматорск. Затем – Днепр, Мечникова. По дороге уже чувствовал, что плечо, где ампутировали руку, воняло страшно. Оказалось – гангрена, нужна реампутация. В Днепре врачи удалили сустав. Потом – еще две операции. Жену предупреждали, что впереди много операций, состояние нестабильное, могут возникать проблемы.

Читайте также: Разбор | "Ноу-хау Кремля". Почему Россия вгрызается в Бахмут, пока Украина перемалывает ее армию

Я пробыл четыре дня в реанимации. И дальше все было классно.

"Я НЕ СДАЛСЯ". ГЕРОЙ УКРАИНЫ

Когда ребята сказали, что меня подали на Героя, я сказал: "Да ну, не гоните". Это высшая государственная награда, человек, который ее получает, должен сделать очень много. Я должен был сжечь хотя бы две бригады кацапов, чтобы ее получить. Но ребята настаивали: мол, я там больше всех работал.

Люди по-разному трактуют, почему мне дали эту награду. В батальоне говорят, что я – пример, потому что не сдался. Кто-то считает – за то, что выжил. Но меня на награждение подали посмертно сначала. Они думали, что я погиб. Уже потом это "посмертно" убрали.

Я для себя формулирую так: Героя дали, потому что хорошо делал свою работу. Работал и как снайпер, и как аэроразведка. До этого боя мы шесть лет воевали. Большую часть времени я летал, потому что это приносило больше результатов.

Для меня это звание – это об ответственности. Перед собой и перед обществом. Ощущения, что я теперь Герой и можно расслабиться, точно не было. Куда расслабляться? Война в стране. Сейчас закрою все вопросы с оформлением инвалидности – и буду возвращаться в армию.

Читайте также: Интервью | "Каждый день жгли по танку РФ. Ну очень нагло". Рассказ Героя Украины Сергея Пономаренко

Евгения Мазур – для LIGA.net