"Мы не ТЦК, ловить не будем". Комбат "Буревію" о Серебрянском лесе, страхе и мобилизации
"Серебрянский лес – это лес чудес: зашел – с ногами, вышел – без. Как-то так сейчас об этом шутим", – говорит LIGA.net комбат бригады Национальной гвардии "Буревій" Владимир Жданов.
Следите за проверенными новостями теперь и в WhatsApp
Серебрянское лесничество – одно из направлений, где Силам обороны в последнее время удалось улучшить свое тактическое положение. Хотя с осени прошлого года ситуацию здесь стабильно описывают как тяжелую.
Владимир Жданов ("Абхаз") – офицер, сформированный российско-украинской войной. В ряды Нацгвардии он перевелся из Десантно-штурмовых войск с началом формирования "Гвардии наступления". С гвардейцами воевал в Рубежном и Северодонецке. Говорит, был поражен и уровнем подготовки штаба, и уровнем личного состава: "В технологиях они были даже на голову выше, чем мы".
Об оперативной ситуации в Серебрянском лесу, особенностях работы с бойцами, которые пришли в армию из гражданской жизни, страхе, добровольцах и мобилизации – в интервью Жданова LIGA.net.
Поваленные деревья и песок. О Серебрянском лесе
– Вы работаете на Лиманском направлении, в Серебрянском лесу. Как там изменилась ситуация в последнее время?
– Осенью бои в Серебрянском лесу стали невероятно тяжелым опытом для нашего подразделения. Такой плотной работы артиллерии я не видел даже в Рубежном и Северодонецке. Не было возможности создать какие-то укрепления – чисто лес, который выкашивался каждый день.
Вокруг множество поваленных деревьев, которые постоянно перелазишь. И песок. Это создает проблемы с подъездом: начинаются осадки – останавливается абсолютно вся техника. Иногда – даже гусянка.
Между боями трудно восстанавливать фортификацию: песок осыпается, на все нужно очень много усилий. На отдельных участках проблематично провести эвакуацию или доставку БК или продовольствия.
Сейчас в Серебрянском лесу ситуация сложная, но остается контролируемой. Много их FPV, сбросов, все это сильно мешает пехоте. И КАБы. Огромное количество управляемых авиабомб, которые они не жалея сбрасывают на направления возле Тернов.
Прятаться не особо есть где. Если найдем подвал – спускаемся. Если именно в лес залетает – ни один блиндаж не выдержит ударной волны.
"Желающие есть. Но колеблются". О рекрутинге и мобилизации
– Насколько "Гвардия наступления" является успешным примером мобилизации?
– Думаю, на 80%. Я перевелся, когда она формировалась. Тогда тоже думал, что люди не будут воевать. Но когда увидел количество добровольцев, именно гражданских, которые ждали в очередях, заходили на должности – был приятно удивлен. Возможно, если бы информационную кампанию начали немного раньше, получилось бы еще успешнее.
– Как себя проявляют люди, пришедшие из гражданской жизни?
– Все зависит от человека. Какое у него образование – военное или нет – неважно. Пришедший из гражданской жизни доброволец через несколько месяцев службы может гораздо лучше и эффективнее выполнять свои обязанности, чем человек, который служит давно.
У нас не было такого, чтобы кто-нибудь сильно менял пехотные должности. Разве что несколько человек, очень продвинутых в вопросе дронов, перешли на операторов БПЛА или на другие должности по состоянию здоровья.
– А если говорить о психологической готовности?
– Если у человека хватит смелости сказать правду, что он боится и не может выполнять задачи, – для него по возможности подберут другую должность.
Спрашиваю, всем ли он был обеспечен. Был ли с ними непосредственный командир. Есть ли какие-нибудь проблемные вопросы. Все хорошо. Проблема только в психологической готовности. Я перевел его на должность связиста. Там тоже людей не хватает, и это критически важные позиции.
Когда человек начинает придумывать сказки, что чем-то не обеспечили, задачи дают неправильные, командир у них не такой, поэтому он никуда не пойдет… Такие люди начинают искать себе какие-то варианты в тыловых подразделениях, какие-то альтернативы подбирать. Но опыт показывает, что даже альтернативу для них сложно найти.
Отлично себя показывает личный состав, пришедший по собственному желанию, с возможностью выбрать себе должность и реализовать себя.
– То есть рекрутинг имеет свои преимущества?
– Конечно. Если на критически важной должности в боевом подразделении оказывается человек, долго скрывавшийся от ТЦК или сидевший на небоевых должностях, – он вряд ли сможет себя эффективно проявить.
Если человек хочет оформиться к нам по мобилизации, у него много времени, пока придут все документы, проводить определенные рабочие дни с подразделением, смотреть, как мы работаем. И выбрать должность, когда на него уже придет приказ на призыв в воинскую часть.
– Рекрутинг может заменить мобилизацию?
– Нет. Сейчас каждая военная часть, стремящаяся к развитию, вкладывает очень много ресурсов в рекрутинг. Но людей это дает не так уж много.
Не потому, что совсем нет желающих. Они есть. Но они сильно сомневаются. И из-за влияния соцсетей, где очень много безосновательной критики армии и командования, в том числе. Я, например, чувствую по себе, что не могу критиковать никого выше командира батальона. Да и командиров батальонов – тоже.
Потому что у каждого – своя ситуация на его направлении.
– Соцсети искажают реальность?
– Конечно. Там не принято показывать какой-либо позитив в армии. Все, что находишь из позитива, – выставляют либо военные, либо СМИ, которые брали у них интервью, например. И этого абсолютно не достаточно. Если пролистывать ленты обычных людей – там один негатив, всем все не так.
К сожалению, не во всех подразделениях такое есть. Бывает, что командир не только не всегда появляется на КСП роты, а вообще в другом месте может сидеть. Обидно, что наши социальные сети – Instagram, TikTok – развивают эту тему очень активно. Истории командиров, работающих с людьми на переднем крае, так не подсвечиваются.
– Учитывая опыт, насколько эффективна сейчас мобилизация?
– Я не представитель ТЦК или рекрутингового центра, чтобы критично оценивать работу. Сказать, что большой дефицит людей и ситуация критическая – я тоже не могу. Но здесь я могу говорить преимущественно о подразделениях Нацгвардии – мы больше общаемся с ними.
"Боятся все". О мотивации служить
– Людей, которые без собственного желания, недобровольно оказались в армии, тоже реально подтянуть и мотивировать?
– Реально. Это очень сложная работа. Все зависит от настроения и идеологии подразделения. И как командир планирует и ставит задачу.
Поэтому лучше, чтобы человек, пока его не призвали, воспользовался правом выбора. В соцсетях есть страницы любого подразделения. Позвони, пообщайся, приди в воинскую часть, поговори с солдатами.
Никто этого не запрещает. Никто за руку не затянет на службу. Мы не ТЦК, мы не будем его ловить и заставлять что-либо подписывать.
– То есть просто на контрольно-пропускной пункт прийти и сказать: "Ребята, думаю идти к вам служить, расскажите, что здесь"?
– Конечно. Никто не скажет: "Мы не будем с тобой разговаривать, иди гуляй". Мы тоже в этом заинтересованы. Просто так кандидата из гражданской жизни не оформят на службу без предварительного общения. На человека должны сначала посмотреть, изучить его личное дело: что он умеет, каковы его уровень знаний и мотивация.
Но, к сожалению, не все это понимают. Все ждут момента, пока их до крайнего дожмут, заберут в ТЦК, которого они сильно боятся, и отправят не в то подразделение, в которое хотели бы. А потом начинают об этом сожалеть и унижать армию рассказами, что и командиры не такие, и все не такое. Кто тебе был виноват? Иди сам, выбирай себе должность в любой бригаде, какую хочешь. Проблем никаких нет.
– Насколько необходимы для выживания страны, по вашему мнению, элементы принуждения в процессе мобилизации населения?
– Это не о принуждении. Это – об исполнении долга. Который не все готовы выполнять. Есть люди, которые любят покачать свои права.
Я смотрел много вообще абсурдных видео, где люди, которых останавливают сотрудники ТЦК, достают какие-то бумажки, начинают зачитывать выписанные названия законов, рассказывать, что они как граждане Украины имеют права. Никто из них не упоминает, что у них есть и обязанности в отношении своей страны. Ключевая из которых – защита ее суверенитета.
Отмахиваться от нее под разными предлогами типа "пусть дети министров или депутаты идут воевать" – это какой-то цирк.
– С другой стороны, я уже несколько раз слышала мнение, что тезис "будут воевать все и готовиться нужно уже" не работает. Люди хотят понимать, почему в армии им будет лучше, чем там, где они сейчас. Но ничего нового для повышения мотивации им не говорят.
– Армия – это не развлекательный центр, от которого стоит ожидать чего-то новенького и прикольного. Принцип применения армии в военное время – выполнение боевых задач. Или, если речь идет о тыловых подразделениях, обеспечении боевых подразделений.
Тем, кто приходит к военным с вопросами по сути, без проблем расскажут о комплектации подразделения, технике, вооружении, качестве подготовки. Чтобы человек перед приходом в часть понимал, что его ждет, и был уверен, что часть ни в чем его не обманывает.
Мы расскажем о наших реалиях. О том, что такое выполнение задач. Об определенных критических моментах. Страшных. Боятся все, это нормально.
Но, несмотря на страх, мы выполняем задачи. Потому что нужно. Потому что вокруг работают наши побратимы. Если просядет одно подразделение – просядет другое. Как в домино: упадет один – лягут все.
– Чисто из ваших наблюдений – как армия изменилась за два года?
– Очень развилась. К сожалению, противник тоже не стоит на месте. Но в силах обороны Украины сейчас уровень каждого подразделения минимум на две головы выше того, который мы имели в начале большого вторжения. Это я даже не о вооружении говорю, а чисто о подготовке личного и командирского состава.
Война меняется каждый месяц. Мы изучаем противника, противник изучает нас, все стараются искать что-то новое. Сейчас, например, меня волнует вопрос ночных FPV. Максимально простая схема: на обычный FPV-дрон цепляют тепловую ночную камеру, которая дает россиянам возможность работать ночью. При том, что наладить эффективную работу с дронами нам удалось раньше, чем россиянам.
Вопрос – почему мы ждем, пока противник придумает что-то новое и нам придется на его разработки реагировать и с ними бороться, а не сами навязываем что-то новое, что заставило бы россиян напрячься.