"Каждый день жгли по танку РФ. Ну очень нагло". Рассказ Героя Украины Сергея Пономаренко

Заместитель командира 9-го танкового батальона 3-й танковой бригады, майор Сергей Пономаренко получил Золотую Звезду Героя Украины в разгар лета. Этого звания его удостоили в апреле, отметив достижения роты танкистов, которой командовал тогда еще капитан Пономаренко.

Его подразделение с марта било российских оккупантов на Изюмском направлении. И с начала войны уничтожило не менее 15 танков противника. Как при этом выжили сами и потеряли только три машины – бойцы даже объяснить не могут.

Принято считать, что Пономаренко получил звание Героя Украины за сражение "6 против 20". Тогда, несмотря на численное преимущество россиян, его рота вышла из боя без потерь, а враг не досчитался, по меньшей мере, девять машин. Хотя сам Герой в этом не уверен: говорит, что это сражение стало только одним из многих.

Почему нашествие российской армии не продавило его направление, как уничтожали технику оккупантов, что меняет в рабочих буднях Золотая Звезда – в рассказе Героя Украины, майора Сергея Пономаренко для LIGA.net. Дальше – прямая речь.

Читайте нас в Telegram: только важные и проверенные новости

"ПО СЕМЬ ДНЕЙ БЕЗВЫЛАЗНО ЖИЛИ В ТАНКАХ"

Что рассказать о танковом бое "6 против 20"? Поняли, что противник преобладает. Нанесли огневое поражение по максимуму, откатились на дозарядку. Начались обстрелы, которые мешали вернуться на огневые позиции. Решили еще раз ворваться в бой одной машиной, нанести огневое поражение, чтобы подавить огневые точки противника. Во время этого выезда подцепили поврежденную машину и вытащили с поля боя.

Даже не уверен, что именно за сражение под Топольским мы получили Золотую Звезду. Это сражение стало изюминкой над всем, что мы сделали тогда. Наша рота первой зашла в Барвинково 12 марта. Еще ни батальон, ни бригада не втянулись в боевые действия, а мы уже работали. И работали очень классно, за что склоняю голову и жму руку каждому из своих ребят.

Чтобы понять реальную картину. Мы приехали, там были ребята из 25-й бригады. Их комбат шутил: "Когда спросили, что у меня есть из тяжелого, я сказал: "Два КамАЗа". Это вся техника, которая у них была. Наше подразделение на тот момент стало их единственным тяжелым вооружением. Наши 10 танков на Барвинковской линии противостояли превосходящим силам врага. Были разные данные, по некоторым сводкам доходило до 200 российских танков впереди.

Не понимаю, почему нас тогда не продавили.

Если бы россияне массированно пошли в наступление, мы бы их не удержали. Не потому, что не смогли. Но мы бы просто не успевали перезагружать БК, даже если бы жгли каждым снарядом по танку. Их было гораздо больше.

"ИСЧЕЗАЛО ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО ВОЮЕШЬ С ЛЮДЬМИ"

В тот период они не жалели ни людей, ни технику. Колонны шли одна за другой. Мы жгли – она шла, жгли – шла. Где-то на подсознании это очень сильно давило. Постоянно была мысль: "Да ну, не может такого быть! Когда она закончится? Рано или поздно она должна закончиться!"

Острее всего это чувствовалось даже не в марте в бою под Топольским, когда 6 против 20. Здесь лучшая иллюстрация – бой под Каменкой 25 марта.

У человека должен хоть малейший инстинкт самосохранения сработать. Трудно ехать на место, где перед тобой горит техника. У них этого инстинкта вроде бы и не было. Или была какая-то угроза типа советских "заградотрядов", которые не давали им отойти назад, или они были под какими-то веществами. Потому что нормальная психика такое бы не выдержала.

Но это и хорошо, что они вели такую тактику. Это дало в первые дни войны уничтожить так много их техники и личного состава.

В тот же день – 25 марта – прилетело и у меня. Вижу вспышку. Не такую, как когда просто стреляют в твою сторону. Когда по тебе уже как раз попадают, это – совсем другая вспышка. Вижу, как из этой вспышки вылетает снаряд. Он летит по мне, и я четко сопровождаю его глазами всю дорогу.

Смотрите также: На юге танк ВСУ "Дунай" уничтожил базу и огневую позицию российских оккупантов – видео

У меня было две секунды. За это время передумал все. Затем мысль: "Что сделать, чтобы выжить?" Вспомнил, что нужно открыть люки, чтобы БК не сдетонировал. За эти две секунды успел поднять руку и откинуть люк над головой. В этот момент – попадание снаряда, огонь в башне, искры.

Громкого звука не было. Встряхнуло машину. Танк не работал, башня вращалась по кругу. Начал кричать наводчику, чтобы он остановил башню. Механика-водителя нужно было эвакуировать, пока крутится – это невозможно. Остановили. Я выскочил. Андрей не вылезал – не мог открыть люк. Я ему помог. Дальше подумал, что нужно помочь вылезти механику-водителю. Повернул голову и увидел, что он уже бежит по полю – красавчик, вылез быстрее, чем мы побороли люк наводчика. Я крикнул, чтобы возвращался и прятался за танк. И мы, прячась, отступили.

Сверху на нас что-то падало постоянно. Двигатель у танка остался неповрежденным, поэтому смогли включить заднюю передачу. Танк потихоньку сдавал назад. Мы отбежали за холм, залегли. Дождались, пока танк уедет. Еще по нему несколько раз россияне пытались выстрелить, но не попали уже. Потом на видео уже увидели, что они из пулемета и по нам пробили, пока мы бежали. Тоже не попали.

Это был не их день, это был наш день. Пусть и не совсем удачный.

"МЫ ОХАМЕЛИ И ПОДНЯЛИ СРАЗУ ТРИ КОПТЕРА"

Нет универсального описания танкового боя. Хотя Паша Филик (боевой побратим Пономаренко. – Ред.) на вопрос, как выглядит танковый бой изнутри, шутит: "Ничего не видно".

Каждый бой – это о планировании. Был всего один выезд, на который танки ездили без меня. Нас только разгрузили в Барвинково, и пока меня инструктировали в штабе, ребята сами ушли. А так мне нужно самому объездить, посмотреть, расставить по местам. Понять, какие наши силы и средства, где и какие силы противника. Только тогда я планирую, куда уехать, куда стрелять и как уходить. Это если просто.

Когда уже бой – танки врываются, отрабатывают, уничтожают все что надо, откатываются, дозаправляются, дозаряжаются. И снова врываются.

Понятно, что победил в бою, когда по тебе уже не стреляют. Некому. Это очень классно. Еще очень классно, когда все наши возвращаются из боя. Даже если тебе не совсем удалось все запланированное. Когда все возвращаются – значит, все сделал правильно. Мне в этом плане просто. Я не кадровый военный, не имею выслуги, не боюсь увольнения или выговора. Моя основная задача – беречь, беречь и еще раз беречь людей. Как я сделаю, чтобы не было потерь, понравится это кому-то или нет, – безразлично.

Для меня первое – сохраненный личный состав. Второе – выполненная задача.

Смотрите также: Танки, САУ и боеприпасы. Генштаб показал брошенную технику России под Харьковом.

После боя под Топольским, когда враг захватил Малую Камышеваху и уже вышел на Бражковку (тоже села на Изюмском направлении. – Ред.), мы довольно нагло уничтожали технику перед Новой Дмитровкой.

В конце апреля была неделя, когда там стояли наши три танка, а перед нами – 20 их в посадках. Накапливались для удара.

Мы планомерно каждый день жгли им по одному танку.

На четвертый день – это было 28 апреля – уже вычислили. Потому что мы крайне обнаглели и подняли сразу три квадрокоптера из одной посадки. Они начали прямой наводкой из танков лупить. Мы оттуда убегали, даже в машины не успели садиться, похватались сверху и висели, как обезьянки.

После этого день не работали. А на пятый снова вернулись – в ту самую посадку. И сожгли еще один русский танк. На шестой день они попытались против нас вывести три танка, но их сожгла 93-я бригада. На этом они и передумали штурмовать в этом направлении.

Читайте также: Истории | Жизнь и смерть призрака Киева. Как возникла эта легенда и кто именно скрывается за ней

"ВОЙНА – ЭТО ИГРА В ШАХМАТЫ... НАТО БУДЕТ УЧИТЬСЯ У НАС"

Сейчас невозможно логически объяснить, как мы тогда так успешно работали и остались живы. Это на грани фантастики. Нельзя сказать, что это из-за опыта. Не все опытные. Есть те, кто впервые сел в танк 26 февраля. Не знаю, мастерство ли это. Наверное, судьба. Значит, наша миссия еще впереди.

На самом деле, если бы враг был немного адекватнее, все было бы совсем по-другому. Поэтому я постоянно подчеркиваю: классно, что украинская армия отходит от советской военной школы. Это абсолютно предсказуемые шаблоны, о которых уже все знают.

Война – это творчество. Это – игра в шахматы. Поэтому, кстати, я не хочу натовских стандартов армии. После победы натовские военные будут ехать к нам, перенимать уникальный опыт.

Тезис о "второй армии мира", конечно, раздут, но по технике и личному составу они значительно нас преобладают. Не то, что в два-три раза. У них в десятки раз больше. Но где это все?

"МЕНЯ СТАЛИ НЕМНОГО ЛУЧШЕ СЛЫШАТЬ"

О том, что я получил Героя Украины, первым сообщил мой бывший комбат. Во время награждения было очень интересно посмотреть на тех, кто также получал Золотую Звезду. Впечатлили абсолютно все. Классные ребята. Мотивированные, упорные и с ярким огнем в глазах. Понимают, что и зачем делают, никто не настроен останавливаться.

Не скажу, что награждение изменило ежедневную работу. Все происходит, как происходило. Возможно, меня стали немного лучше слышать. Но думаю, это не из-за Героя, а потому что много классной работы проделано.

Когда в марте я что-то начинал говорить, мне отвечали: "Уходи, мальчик, не мешай. Сейчас серьезные дяди все спланируют и тогда скажут, что делать". Но когда увидели, как мы работаем, – пришел момент, когда меня не только начали слышать. Меня стали звать.

Очень классно, когда ты можешь влиять на принятие решений. Обычно бой для танков планируют комбаты или комбриги, не являющиеся танкистами. Часто их задачу невозможно выполнить. Когда им об этом говоришь, отвечают: "Да ну! У меня пехота туда заходит, а ты танком не заедешь?"

Не заеду. Потому что я – не пехота. Я буду ехать – меня будут слышать километрах в пяти. Танк через каждые 15 выстрелов должен откатываться назад. Танковый БК при активной работе – это максимум пять минут боя. К тому же, ты полчаса потихоньку выезжаешь, прячась за рельефом, и еще те же полчаса откатываешься. Все это знают и понимают. Но в планировании не учитывают. Теперь, когда мне дают возможность что-нибудь подсказать, меня слышат.

"ЕСЛИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ НЕ СПРАВЛЯЕТСЯ – ЕДЕМ МЫ"

29 мая нас перевели под Славянск. Мы там активно поработали, а затем напор врага значительно спал. Плюс там подразделения уже имели в достаточном количестве артиллерию и свою тяжелую технику.

Нас перестали так активно привлекать к работе каждый день. У нас было достаточно много техники выведено из строя – некоторая уничтожена, некоторая нуждалась в ремонте. Техника старая, еще советских времен, на обслуживание уходит много времени и сил. Хотя острый период весенних боев нормально выдержала. Не без ремонтов конечно, но глобальных поломок не было.

Сейчас мы работаем в качестве оперативного резерва. Пока справляются подразделения, нас не привлекают. Если где-то возникает неотложная потребность, какое-то из подразделений не удерживает – выезжаем мы.

Но есть у меня такое негласное правило: не сжег москаля – день прошел зря. Поэтому я провожу занятия по огневой подготовке. Разведка летает, указывает мне цели, мы выгоняем танк и ребята отрабатывают. В конце концов, это дало возможность научиться работать с закрытых позиций так, что ребята теперь попадают со второго, максимум – с третьего выстрела.

На нашем направлении уже ощутимо, что они менее нагло ведут себя. Я бы сказал, что даже трусливо. Они убегают. Контрнаступление в Харьковской области – этому доказательство. Были моменты, когда мои танкисты говорили мне: "Я не понимаю, что происходит! Мы их догнать не можем". Но есть другие направления, на которых они больше акцентируют свои силы – по Донецкой, Луганской областям. Сейчас там тяжело.

Читайте также: Интервью | 13 артиллеристов, удержавших Киев. Рассказ Героя Украины Василия Боечко

Евгения Мазур
Для LIGA.net