История Булата. Что вас ждет, если получите ранение на войне

"Когда его привезли в Киев, то он сказал, что всю дорогу думал о Pepsi. Мы обрадовались. Значит с нашим Максимом все хорошо, он в памяти", – говорит LIGA.net Адель, жена штурмовика Булата.

Подписывайтесь на полезный легкий контент в Instagram

В мае он получил пять пулевых ранений под Бахмутом. Его жизнь спасли очки, собратья и медики. Но впереди – долгая борьба за полноценную функциональность руки и глаза.

Какой путь прошел и еще пройдет Булат, какие проблемы в процессе реабилитации бойцов и как их решают – в материале LIGA.net.

"ЕСЛИ Я ДУМАЮ – ТО ЕЩЕ ЖИВ"

"Я услышал, что слева – блиндаж. И сразу почувствовал удар по лбу, будто битой. Резко заболело плечо и рука. Я упал и почувствовал, как течет что-то теплое, – рассказывает LIGA.net боец 3-й штурмовой бригады Булат. – Я подумал: вот и моя последняя посадочка. Но тут же понял: если я думаю, значит еще жив".

В тот день он был вторым номером пулеметчика Вазы. Вместе они спускались в посадку: Вазе удалось добежать до дерева, Булат – не успел.

На крики "я – 300" сразу прибежал боец Альгиз, наложил Булату турникеты и вызвал эвакуацию. На видео из персональной камеры штурмовика видно, что в БТР он идет сам и спокойно говорит: "Навоевался, б**ть".

"Я говорил себе, что должен не уснуть, потому что обещал жене вернуться. Альгиз меня хлопал и тоже говорил не спать, он меня привел в чувства, – вспоминает Булат. – Наверное, у меня было шоковое состояние, поэтому сам встал и пошел. Я понимал, что нужно не терять время, чтобы не остаться здесь навсегда".

В БТР M113 ему и еще двоим раненым срочно оказывал помощь боец с псевдо Скаммер. "Я просил его снять с меня все, потому что чувствовал, что задыхаюсь. Я истекал, потому что была пробита плечевая артерия. Скаммер набрасывал мне турникеты и бегал еще к двум парням, и так по кругу. Я ему очень благодарен. Вырубился я уже в медэваке", – рассказывает Булат.

Он перенес срочную операцию в Днепре. А через несколько дней оказался в одной из столичных больниц, где ему провели дополнительные операции.

Всего Булат получил пять огнестрельных ранений.

Одна пуля попала в очки, разбила их и срикошетила в каску. Осколки попали в глаз, который пока не видит. "Очки спасли его, – убеждена жена Адель. – Пуля летела прямо в лоб".

Также ранены обе руки и нога. Самая тяжелая ситуация с левой рукой: в Киеве пришлось делать повторную операцию и полностью ее разрезать.

Пока Булат может только едва пошевелить пальцами: "Теперь у меня там вместо артерии вена. Я понимаю, что до конца жизни не смогу поднимать этой рукой тяжелое и должен буду пить таблетки, чтобы вена не закупоривалась".

В мирной жизни Булат жил в Испании, но вернулся в Украину еще до полномасштабной войны. С 24 февраля волонтерил: заведение в Броварах, в котором он работал менеджером, готовило бесплатно бургеры.

Когда потребность в таком волонтерстве спала, Булат подписал контракт с Вооруженными Силами Украины, прошел обучение в Британии, работу РЭБовцем, пока не перевелся в третью ОШБр.

В разговоре Булат часто вспоминает побратимов, как тренировался с ними и воевал на Донбассе. После выздоровления он хотел бы вернуться в армию: работать инструктором. Но впереди – длинный путь реабилитации.

"АНГЕЛЫ АЗОВА": КАК ВОССТАНОВИТЬ БУЛАТА

Сейчас Булат еще находится в стадии лечения. Недавно ему прооперировали глаз: достали осколки и пытались поставить на место хрусталик. Пока это не удалось – повторная операция может состояться не раньше, чем через месяц. Когда давление в глазу стабилизируется.

"Буду ли я видеть этим глазом – под большим вопросом. Но я не сильно парюсь, у меня запасной есть", – шутит Булат.

"Он больше беспокоится за руку, для нее нужна длительная реабилитация, – добавляет Адель. – Части мышц там нет, бицепс просто упал".

Когда Булат сможет приступить к реабилитации руки – пока неизвестно, рассказывает LIGA.net Анжелика Спивак, медицинский куратор патронатной службы "Ангелы Азова". Ему еще не сняли швы, идет лечение глаза – но важно, чтобы реабилитация руки началась как можно раньше.

Патронатная служба держит контакт с врачами, говорит куратор. Когда они скажут, что Булату можно заниматься физической активностью, подключат реабилитологов: они должны определить, какие упражнения ему можно делать для руки параллельно с процессом лечения глаза.

"Скорее всего, это будет киевский институт реабилитации. У нас налажено сотрудничество, – говорит Спивак. – Чтобы хотя бы вектор задать, по которому он будет заниматься. Но это только первоначальный этап, начало".

Если даже у военного нет возможности ездить в реабилитационный центр, то патронатная служба может помочь с реабилитологами, готовыми приходить к бойцам непосредственно в больницу.

"Это исключительно из-за того, что мы наладили сотрудничество с реабилитологами. По сути, здесь мы посредники между реабилитологом и бойцом. И сокращаем срок начала их физической реабилитации", – объясняет Спивак.

Патронатная служба играет не только роль посредника, рассказывает медицинский куратор. В случае необходимости она также помогает с жильем родственникам, сопровождает на военно-врачебной комиссии (ВЛК), сопровождает с документами. "Мы сосредоточены на том, чтобы поставить их на ноги и как можно качественнее провести их за руку через все этапы", – объясняет Спивак.

О необходимости психологической помощи у Булата тоже спрашивали. "Я сказал, что сейчас мне она не нужна. Сейчас со мной жена – постоянно. Это моя самая сильная психологическая поддержка", – говорит боец.

Но патронатная служба – это скорее исключение, а не общее правило для всех подразделений ВСУ. Это благотворительный фонд, который помогает бойцам азовских подразделений с 2014 года, а не созданная государством институция.

"Жаль, что за девять лет другие подразделения не переняли наш опыт. Сейчас мы с этим сталкиваемся, когда приводим на ВЛК наших бойцов, – рассказывает Спивак. – Раненые из других подразделений часто поражены, что о них могут заботиться и они кому-то нужны, кроме родных".

Патронатная служба является частью культуры Азова, говорит LIGA.net заместитель председателя парламентского комитета по нацбезопасности Марианна Безуглая (СН).

"То есть ты являешься частью сообщества, если тебя ранили – то сообщество тебя не оставит. Мы надеемся экстраполировать эту идеологию на все подразделения, – говорит депутат. – Сейчас новым бригадам дается определенная свобода для внедрения подобных инициатив. Это касается и 3-й ОШБр, и 47-й ОМБр, и батальона Волки Да Винчи в 67-й ОМБр".

Главная проблема для расширения патронатных служб – просто нет такого количества специалистов, убеждает Безуглая.

По словам депутата, ее комитет нарабатывает personal support: переход от устаревших понятий морально-психологического обеспечения к поддержке бойца на всем пути – от мобилизации и подготовки до сопровождения в случае получения ранения, возвращения в строй или демобилизации.

Также в учреждениях здравоохранения ВСУ будет расширен штат медперсонала и введут должности социальных специалистов, уверяет командующий Медицинскими силами Татьяна Остащенко в комментарии, предоставленном LIGA.net. Они должны обеспечивать социальное сопровождение раненого и информировать о правах на медуслуги, обеспеченные государством.

БИТВА СО ВРЕМЕНЕМ И ДРУГИЕ ВЫЗОВЫ

Часто раненые получают доступ к реабилитации после выписки, прохождению ВЛК и медико-санитарной экспертной комиссии (МСЭК), говорит LIGA.net директор ГО Принцип Любовь Галан.

Наличие проблемы своевременности реабилитации подтверждает LIGA.net и лидер проекта "Реабилитация травм войны" Анастасия Бойчук: "По мировым стандартам реабилитация должна начинаться на основе потребности, а не на основе получения статуса инвалидности на МСЭК… Как только состояние защитника стабилизировано, осколки вытянуты, зашиты раны, то через три-пять дней с ним уже должны работать специалисты по реабилитации, оценить его потребности".

В медицинских силах по просьбе LIGA.net прокомментировать эту проблему ответили, что военные могут получать лечение как в гражданских, так и в военно-медицинских учреждениях. А перевод в другие военно-медицинские учреждения для дальнейшего лечения разрешается после стабилизации их состояния.

Нормативных помех для своевременной реабилитации нет, говорит Безуглая. Но могут возникнуть проблемы с соблюдением медицинских протоколов.

"Это результат общественного контроля – что поднимаются системные вопросы ненадлежащей реабилитации, – добавляет она. – Мы работаем с Принципом, и они сказали, что имеют наработки алгоритмов. Возможно, будут и законодательные изменения, но пока нечего сказать".

Чтобы сократить время до реабилитации, в медучреждениях должны работать междисциплинарные группы с профильными врачами-реабилитологами, которые определяют потребности в реабилитации. Но на практике так не везде.

Одна из проблем – нехватка специалистов и ресурсов.

С этой проблемой, в частности, борется проект "Реабилитация травм войны", запущенный благотворительным фондом Пациенты Украины. Вместе с ВОЗ и Минздравом специалисты проекта разработали приказ, который определяет маршрут раненого на пути реабилитации, рассказывает Бойчук.

На маршруте определены наиболее состоятельные учреждения, куда в первую очередь должны направляться после стабилизации раненые бойцы – на реабилитацию.

"Реабилитация травм войны" старается усиливать их способность.

"Мы уже закупили реабилитационное оборудование 13 учреждениям, обучили более 16 реабилитационных команд. Работаем над закупкой для еще шести учреждений и продолжаем обучать, – рассказывает Бойчук. – Мы не сосредоточены на одном-двух учреждениях, потому что в них будет сложно попасть, они будут географически в неудобных местах для большинства. Мы концентрируемся именно на развитии сети в разных регионах Украины".

Профессионализм реабилитологов и доказательная реабилитация – еще один вызов, которым занимается команда проекта. Бойчук объясняет, что в сфере реабилитации остается много советского наследия: есть врачи, которые по инерции используют электрофорезы, грязи, массажи, заменяют реабилитацию санаторно-курортным лечением, поскольку привыкли к этому.

Поэтому "Реабилитация травм войны" занимается и образовательной деятельностью: разработала онлайн-курс для Академии НСЗУ, который уже прослушивают более 3500 специалистов в сфере здравоохранения.

Также проект пытается убирать барьеры на нормативном уровне. В качестве примера Бойчук рассказывает, что вместе с представителями Минздрава и ВОЗ ее команда "продавила" практику, чтобы в реабилитационных заведениях сразу становились доступными к выдаче костыли, колесные кресла и тому подобное.

"Мы и другие партнеры сразу планируем поставку базовых вспомогательных средств в отделение. Мы понимаем, что у заведения просто может не хватать средств на закупку, особенно в условиях войны", – говорит Бойчук.

Есть еще много бюрократических проблем, отмечает Галан: ограниченность выбора реабилитационных заведений, необходимость продлевать отпуск для реабилитации каждые 30 дней, проблемы с доступом к реабилитации для временно непригодных и освобожденных из плена военных.

"Сама реабилитация и ее маршрут не очевидны, – добавляет Галан. – Сейчас я прохожу это со своей семьей, мой брат получил ранение. Мне есть у кого спросить, я что-то знаю. Но я пыталась зайти в больницу и наблюдать за маршрутом, будто у меня этих знаний нет. И где я бы могла найти информацию? Не знаю – наверно, только самому искать".

ЧТО ЕЩЕ МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ

В декабре-январе после огласки проблем с ВЛК власти принялись за реформу: была создана межведомственная рабочая группа с представителями Минздрава, Минцифры, Минобороны, Минветеранов, Минсоцполитики и ОО Принцип.

"По реабилитации, – скорее всего, нужно будет тоже делать какой-то отдельный трек, – предлагает Галан. – В сотрудничестве с командованием Медицинских сил, Минздрава и, мне кажется, также и Генштабом".

Безуглая не исключает, что может быть расширен круг вопросов межведомственной рабочей группы по ВЛК, ведь стейкхолдеры одинаковы.

По словам Галан, у Принципа есть неплохая коммуникация с Минздравом, но нужна также способность команд других министерств и политическая воля.

А еще – общественный запрос.

"Нужно начинать об этом говорить… Наша власть, насколько позволяет военное время, мониторит запросы. Проблема с ВЛК не появилась в декабре. Но появился общественный запрос, заговорили военные, активисты, и работа началась, – объясняет Галан. – Мы должны создавать публичный запрос и на справедливость по этому вопросу. И все мы должны быть его адвокатами".

Читайте также: Репортаж | "Смелость заразна". Три дня с 3 штурмовой бригадой, которая воюет под Бахмутом: фото, видео

Материал подготовлен в партнерстве с Freedom House Ukraine в рамках проекта "Общественный контроль над органами безопасности в Украине".