Джон Маккейн: Владимир Путин - это зло
22 мая в издательстве Simon & Shuster выйдут мемуары сенатора Джона Маккейна, написанные в соавторстве с Марком Солтером. The Wall Street Journal опубликовал отрывок из книги, посвященный отношениям между США и путинской Россией. LIGA.net публикует собственный перевод этого фрагмента:
"Я регулярно посещаю ежегодную конференцию по безопасности в Галифаксе, Новая Шотландия. Необычность конференции в ноябре 2016 года состояла в том, что это произошло сразу после президентских выборов в США, и большинство официальных и неофициальных бесед между участниками были о том, чего ожидать от избранного президента Дональда Трампа.
В тот субботний вечер отставной британский дипломат сэр Эндрю Вуд, который служил послом Соединенного Королевства в России во время быстрого восхождения Владимира Путина на пост, попросил слова. Он сказал мне, что знал бывшего офицера МИ-6 по имени Кристофер Стил, которому было поручено расследовать связи между кампанией Трампа и российскими агентами, а также о потенциально компрометирующей информации о новоизбранном президенте, которой предположительно обладал Путин. Стил подготовил доклад, который Вуд не читал и счел, что в нем по большей части "сырые" и необработанные данные разведки. Однако автор настаивал, что отчет заслуживает тщательного изучения экспертами контрразведки.
Меня встревожило вмешательство России в выборы. Оно должно было встревожить любого лояльного американца. Я хотел заставить Путина заплатить за него высокую цену, и я опасался, что новая администрация не будет к этому склонна. Я категорически не соглашался с восхищением, которое Трамп питал к Владимиру Путину, объяснимому мною наивностью и общей несерьезностью в отношении антагонизма Путина к интересам и ценностям США. Я скептически относился к заявлениям, что Трамп или его помощники активно использовали вмешательство России. Но даже малый риск того, что президент Соединенных Штатов мог бы быть уязвим к российскому шантажу, нужно расследовать.
Воздух на той странной встрече был наэлектризован. Никому не приходило в голову разрядить обстановку. Мы говорили на пониженных тонах. Комната была тускло освещена, и атмосфера была жуткой. Я был ошеломлен. Звучали шокирующие утверждения.
Я согласился получить копию того, что сейчас называется "досье". Я изучил его содержание. Обвинения тревожили, но я понятия не имел, какие из них были бы правдивы. Я не мог самостоятельно проверить это и поэтому сделал то, что должен был сделать любой американец, который заботится о безопасности нашей страны. Я оставил досье в сейфе у себя в офисе, позвонил в офис главы ФБР Джима Коми и попросил о встрече. Я передал ему досье и объяснил, как оно оказалось в моем распоряжении. Я сказал, что не знаю, что с этим делать, и я верил, что ФБР внимательно изучит и расследует его.
Вокруг этого выросли теории заговора: я - серый кардинал, я двойной агент России, я поступил так потому, что недоволен избранием Трампа, я симулирую болезнь, чтобы избежать расследования. У меня есть ответ параноикам и скептикам: я был обязан донести до соответствующих должностных лиц недоказанные обвинения, которые не мог доказать сам и которые, если они верны, создавали бы уязвимость к враждебной власти другой страны. Я выполнил это обязательство. И я бы сделал это снова. Любой, кому это не нравится, может идти к черту.
Почему мне дали досье? С этого вопроса начинаются все обвинения "конспираторов". Ответ слишком очевиден для параноика. На международном уровне я издавна известен постоянной критикой режима Владимира Путина. Вуд и Стил, вероятно, предположили, что из-за моей враждебности по отношению к Путину я восприму обвинения в отчете всерьез. И они правы.
Многие американцы и европейцы считают, что Путин изменился в 2007 году, когда он из модернизирующегося российского лидера, с которым Запад мог бы сотрудничать, превратился в азартного самодержца и русского националиста, возмущавшего Запад и особенно США. Я считаю, что это ошибка. Рискуя показаться хвастуном - я уже два десятка лет остаюсь реалистом в отношении России и ее лидера-коррупционера. У нас с Путиным своя история, можно сказать, и каждый из нас регулярно высказывал нелестное мнение друг о друге.
Я скептически относился к политике четырех администраций в отношении России. В течение своей долгой политической карьеры я сделал много ошибок. Но Путин к их числу не принадлежит.
Я выступил с речью в Сенате в 1996 году, будучи встревоженным тем, что услышал в России, и предупредил о "русской имперской ностальгии". Я настоятельно призвал к скорейшему и быстрому расширению НАТО на страны Балтии и Варшавского блока, которые опасались возрождения империи. Я опасался грядущего, и мой пессимизм диссонировал с оптимизмом, который окрасил отношения между США и РФ после холодной войны.
Этот оптимизм ограничен беглым взглядом на российскую историю в течение 73-летнего правления коммунистической партии. Обида и неуверенность были мощными движущими силами российской истории на протяжении веков. Только три четверти XX века присутствовала идеологическая составляющая. Когда идеология потерпела неудачу, ее отбросили. Но другие патологии укоренились глубже.
В июне 1999 года, после 78-дневной воздушной кампании НАТО против Сербии, правительство Слободана Милошевича согласилось вывести свои войска из Косово и дать доступ миротворческим силам НАТО. Когда до американских дипломатов доходили слухи о том, что Россия направит свои собственные миротворческие силы без согласования с НАТО, Путин (который тогда служил советником президента страны Бориса Ельцина) заверил их, что ничего подобного не планируется. В тот же день в аэропорт в Приштине, столице Косово, прибыла бронетанковая колонна, в которой находилось более 200 российских десантников. На следующий день прибыли британские миротворческие силы. Последующее противостояние вылилось в публичные разногласия между союзниками по НАТО: британский командующий не выполнил распоряжение американского командира НАТО генерала Уэса Кларка заблокировать взлетно-посадочные полосы, чтобы предотвратить укрепление российских сил.
Три месяца спустя, в первые недели Путина в качестве премьер-министра, в многоквартирных домах в трех городах России, включая Москву, прогремели взрывы. Путин использовал этот инцидент для начала второй чеченской войны и приказал бомбить Грозный, столицу Чечни. Бесчеловечность российского нападения была ошеломляющей. Никакой осторожности, без исключений, никаких судов, жестокость и беспощадность: убивайте людей, солдат и гражданских лиц без разбора.
Путин совершил ранний и эффективный шаг — он в 2000 году достиг соглашения с олигархами, которые сделали свои огромные состояния на контроле приватизированных государственных активов. Им разрешали продолжать в том же духе до тех пор, пока они публично поддерживают правящую элиту и в частном порядке делятся частью прибыли. Большинство из олигархов на это согласились - кроме трех, из которых самым состоятельным был Михаил Ходорковский. Глава ЮКОСа, нефтяного конгломерата, владевшего ценными нефтяными ресурсами в Сибири, был признан самым богатым человеком в России. Он также откровенно высказывал свои опасения относительно растущего авторитаризма и коррупции правительства Путина.
В октябре 2003 года Ходорковского арестовали по сфабрикованным обвинениям в мошенничестве. Его единственное "преступление" состояло в критике путинского режима и поддержке оппозиционных партий. Он прошел через десятимесячное судебное разбирательство 2004-2005 годах, причем немногих свидетелей защиты заткнули по всем пунктам, и приговорен к девяти годам тюрьмы. В последующем разбирательстве к этому сроку прибавили еще два года.
Запад, наверное, был потрясен, увидев состоятельного российского бизнесмена под стражей после показушного судебного процесса. Наверное, он вспомнил справедливость по-советски в худшие времена. Но многие западные правительства продолжали рассматривать Путина как человека, с которым можно иметь дело, буквально или образно.
Мне понятно такое принятие желаемого за действительное. Внезапный конец Холодной войны вселил во многих американцев — включая меня — веру в то, что у отношений двух сверхдержав есть будущее. Но на данный момент полагать, что Путин всегда будет нашим демократическим партнером, - это просто чушь. Как я и сказал после ареста Ходорковского, все, что осталось в душе Путина, - это 400-летний русский гнет.
Этот посыл не слишком хорошо восприняли в Вашингтоне и европейских столицах. Едва месяц прошел, и русский силовик предоставил больше данных для подкрепления опасений. В 2004 году Путин приказал российским силам безопасности штурмовать школу в Беслане (Северная Осетия), где чеченские террористы удерживали более тысячи заложников. При помощи танков и пулеметов школу освободили ценой более 330 невинных жизней, из них 186 детей. В речи 2005 года Путин назвал распад Советского Союза величайшей политической катастрофой XX века. 7 октября 2006 года, в день рождения Путина, смелую российскую журналистку Анну Политковскую убили несколькими выстрелами в упор в лифте. В следующем месяце беглец из России Александр Литвиненко попал в лондонскую больницу.
Администрация Буша и большинство европейских правительств тогда более реалистично оценили человека, на которого они слишком полагались, и тающие шансы на широкое сотрудничество с ним. Но доказательства его авторитаризма и коррупции никуда не делись. В интервью в 2006 году я предупреждал, что проблески демократии в России очень слабы, указав на репрессии Путина против несогласных и против российской прессы. Я настоятельно рекомендовал дать жесткий ответ.
Я стал объектом ситуативной, но острой критики различных органов кремлевской пропагандистской машины. Поступали жалобы от российских правительственных чиновников, которые сетовали на мой "устаревший менталитет времен Холодной войны". Часто о моей жестокости говорили обыкновенные российские граждане, избранные благодаря своей честности — но и благодаря свой политической позиции. Отставной офицер завоевал внимание прессы, когда рассказал, как он укомплектовывал ракету, уничтожившую мой самолет. Согласно описанию российской газеты, это скромный герой, который выполнил свой долг и заслужил уважение своей благодарной нации.
Перезагрузка отношений с Россией пришла с администрацией Обамы, которая стремилась к сотрудничеству по контролю над вооружениями и другим вопросам безопасности. Цена — не слишком напрягать Россию претензиями к эндемической коррупции, репрессиям и запугиванию соседей. Санкции, введенные администрацией Буша за год до того, были отменены. Два строящихся объекта ПРО в Польше и Чехии были заморожены, чтобы успокоить Россию. Расширение НАТО по большей части отложили.
Справедливости ради нужно признать позитивные изменения, вызванные перезагрузкой. Россия позволила нам перебросить подкрепление для вооруженных сил по воздуху. Кремль выразил намерение присоединиться к договору о сокращении стратегических наступательных вооружений (START). Не думаю, что это так уж хорошо, поэтому не включил в число позитивных изменений. Других существенных преимуществ от сотрудничества с Россией я не видел и не ожидал.
Владимир Путин - злой человек, и он намерен творить зло, в том числе разрушить либеральный мировой порядок, во главе которого стали Соединенные Штаты и которое принесло больше стабильности, процветания и свободы человечеству, чем когда-либо в истории. Он использует открытость нашего общества и поглощающие нас острые политические разногласия. Он хочет усугубить эти расхождения и парализовать нас, чтобы мы не могли дать отпор его агрессии. Он вмешался в одни выборы и сделает это снова, потому что это сработало - и потому что его никто не остановил.
Цель Путина — не кандидат или партия. Он хочет победить Запад.
Президент Трамп, похоже, либо не представляет, чем занимается Путин, либо не придает этому значения. К его чести, он отменил политику Обамы и оказал помощь Украине, предоставив летальное оружие. Но он должен понять природу угрозы, исходящей от Путина. Ему нужно понять сущность Путина и нашу натуру.
В прошлом году президент Трамп предположил, что наше правительство морально эквивалентно режиму Путина: "У нас много убийц, что, вы думаете, наша страна настолько невинна?" - сказал он интервьюеру. Сказать такое — во-первых, стыдно, во-вторых, не соответствует действительности. Пока он это говорил, русские бомбы падали на больницы в Алеппо, украинские солдаты защищали свою страну от российской агрессии, а американцы ссорились между собой из-за обвинений, которые российские тролли вбрасывали в медиа и которые подрывают устои нашего общества.
Мы должны бороться с Владимиром Путиным так же решительно, как он борется с нами. Мы остановим его, если не дадим частным интересам предать общественные, интересы национальной безопасности, целостность нашей демократии и верховенства закона, его хищническим амбициям. Мы остановим его, когда мы снова начнем верить в себя, и когда мы вспомним, что наша исключительность не имеет ничего общего с тем, что мы есть - процветающим, могущественным, достойным зависти обществом, - но с тем, кто мы есть: людьми, объединенными идеалами, а не этнической принадлежностью или географией, и решимостью защищать эти ценности не только у себя, а по всему миру".