"Круты 1918": фильм между патриотизмом и искусством

В январе министр культуры Евгений Нищук убеждал публику, что фильм "Круты 1918" станет событием для отечественного кинематографа. «Я думаю, что все мы будем увлекаться этой картиной", - отмечал министр, который сам сыграл одну из эпизодических ролей в кинокартине.

Основания для подобного оптимизма у него были. Незаурядная страница нашей истории и бюджет в 52 млн грн, привлеченный и выделенный для передачи художественными средствами героических событий того периода, позволяли создать если не шедевр, то определенно и не проходной для украинского киноискусства продукт.

Однако у требовательного зрителя после просмотра фильма может возникнуть ряд вопросов относительно его художественной реализации.

Отрывочность

Фильм разделен на две сюжетные части: бытовую (любовная линия) и героическую.

В любовной - два брата, Андрей и Олесь Савицкие, сыновья украинского генерала, влюблены в девушку Софью. Но зритель может быть спокоен - у братьев, по сути, нет любовного конфликта. Один все никак не может вручить Софье кольцо, другой думает о более высоких материях. В чем смысл такого любовного треугольника - можно только догадываться.

В героической части есть предшествующие подвигу события, подготовка к бою, сам бой и гибель ребят. Но взаимодействия, сцепления этой части с бытовой в фильме нет, нет и нарастания градуса трагедийности. Зрителю, особенно глубоко не знакомому с историей, сложно понять, почему молодые люди были вовлечены в этот водоворот событий. Конечно, можно говорить, что студенты - патриоты априори, но в фильме это тоже толком не проговорено.

Шаблонность, бедные диалоги, отсутствие интриги

Судя по сценам в казарме, авторы фильма хоть краем глаза, но смотрели голливудские военные саги. Вполне разумно сопоставить образцы американского кино с тем, как подается солдатский быт в "Крутах". Крикливое и суровое военное начальство, выделяющиеся из общей массы военными навыками отдельные юнкера. Есть перестрелки, даже драки, Олесь с пистолетами в обеих руках (аналогия с американскими боевиками) и т.д. Но вот вопрос: а стоило ли авторам применять подобные лекала в фильме, который повествует совсем не о супергероях?

Нельзя было ожидать от фильма, насыщенного прежде всего действием, совсем уж пространных диалогов, но создатели "Крут", видимо, решили урезать их до полного минимума. Поэтому из запоминающегося остается лишь: "Будем копать, Валера!", "А теперь будем стрелять, Валера!" Нехватка более глубоких бесед героев, конечно же, обедняет картину.

Сценарий построен так, что при просмотре фильма у зрителя не возникает естественного любопытства - а что же дальше? Возможно, повествование и не предусматривает этого. Но в какой-то момент зритель понимает, что просто досматривает фильм.

Настроить на трагедийный высокий лад не помогает даже тревожная музыка и прекрасная песня Святослава Вакарчука. Когда известны заранее все повороты и перипетии, музыка - лишь фон, имеющий с фильмом не много общего.

Антигерой

Особого внимания заслуживает Михаил Муравьев, командующий красными войсками, заслоном для наступления которых и стали украинские студенты под Крутами. Намеренно или нет, но создатели фильма эту личность чрезмерно гиперболизировали. Невооруженным глазом видно, что Муравьев - злодей до мозга костей: и по тому, как он принимает ванну, и как он обедает с претензией на аристократизм, и увлекается детской железной дорогой, и как колет морфий под патефонные аккорды "Амурских волн". Затемненные круглые очки завершают образ безусловного врага рода человеческого. Но все это, вроде бы, зритель уже видел – в различного рода американских фэнтези. Не вполне понятно, почему режиссер решил именно таким образом подчеркнуть негативную сущность красного командира. Его монологи также похожи на некие заклинания. "Народ демиург, а я над народом!" - восклицает он. Но зритель и не такое видел и слышал, поэтому личность Муравьева в такой трактовке выглядит скорее нелепой, чем устрашающей.

Акценты

Когда трагические итоги подведены, все самое ужасное свершилось, а герой Евгения Нищука разрыдался от невосполнимой утраты, возникают картины наших дней. Молодая вожатая ведет пластунов на могилу погибших. И здесь приходит окончательное понимание того, почему от фильма не стоило ожидать слишком многого. Если рассматривать кинокартину лишь в качестве популярной иллюстрации трагической страницы нашей истории, все становится на свои места. Если фильм адресован в первую очередь подрастающему поколению, становятся понятны отсылки и к американским блокбастерам, и утрированно-демоническое изображение Муравьева.

Чиновники напрасно вводили будущего зрителя в заблуждение, намекая, что фильм может стать серьезной вехой в развитии украинского кинематографа. При всей важности тематики, рассматривать "Круты 1918" именно в таком аспекте определенно не стоит.