Призрак строгой экономии бродит по ЕС, падающему в рецессию

"Если факты никак не укладываются в теорию, нужно ее менять", - гласит старая пословица. Но зачастую оказывается, что легче придерживаться теории и изменить факты. Во всяком случае, так считает канцлер Германии Ангела Меркель и другие европейские лидеры - сторонники жесткой экономии. Хотя факты лежат у них прямо перед носом, они продолжают отрицать реальность.

Жесткая экономия не сработала. Но ее защитники готовы претендовать на победу на основе самого слабого из возможных доказательств: экономика уже не находится в рецессии, значит жесткая экономия сработала! Но если опираться на подобную логику, можно не менее убедительно утверждать, что, спрыгнув с обрыва, мы нашли лучший способ достичь подножия горы; в конце концов, мы же спустились.

Но каждый спад когда-нибудь завершается. Успех следует измерять не тем, что восстановление в конечном итоге происходит, но тем, как быстро оно происходит и насколько значительный ущерб причиняет спад.

Такие критерии показывают, что жесткая экономия - разрушительнейшее бедствие. С каждым месяцем это становится все очевиднее, так как экономики Европейского союза вновь сталкиваются с рецессией, и даже с тройным падением. При этом безработица сохраняется на рекордно высоком уровне, а реальный ВВП на душу населения (с поправкой на инфляцию) во многих странах остается ниже докризисных уровней. Даже в наиболее эффективных экономиках, таких как Германия, рост после кризиса 2008 года был настолько медленным, что в любом другом случае он считался бы крахом.

Наиболее пострадавшие от кризиса страны находятся в депрессии. Нет другого слова, чтобы описать экономику Испании или Греции, где почти каждый четвертый житель - и более 50% молодых людей - не могут найти работу. Эксперты, утверждающие, что экономика идет на поправку, лишь на том основании, что уровень безработицы снизился на пару процентных пунктов или видны проблески незначительного роста, подобны средневековому доктору, который убежден, что кровопускание помогает, поскольку пациент еще не умер.

Я посчитал, что производительность в еврозоне сегодня более чем на 15% ниже, чем она была бы без финансового кризиса 2008 года. Это означает, что только в этом году экономика еврозоны недополучила $1,6 трлн, а совокупные потери превышают $6,5 трлн. Еще более тревожный симптом - что этот разрыв увеличивается, а не выравнивается (как можно было бы ожидать после спада, когда рост, как правило, ускоряется, поскольку экономика наверстывает утраченные позиции).

Проще говоря, долгая рецессия снижает потенциал роста в Европе. Молодые люди, которые должны получать навыки на работе, не имеют такой возможности. Существует масса доказательств того, что они сталкиваются с перспективой значительно более низкого пожизненного дохода, чем если бы достигли совершеннолетия в период полной занятости.

Между тем Германия вынуждает другие страны проводить политику, ослабляющую их экономику и демократию. Лишь несколько политических решений имеют большее значение для граждан, чем те, которые влияют на их уровень жизни, но им говорят, что эти вопросы определяются в другом месте или что у них нет выбора. И демократия, и вера в Европейский союз страдают от этого.

Французским избирателям в интересах деловых кругов дали очередную дозу жесткой экономии. Одним из наиболее устойчивых предположений в области экономики является балансировка бюджетного мультипликатора: увеличение налогов и расходов в тандеме стимулирует экономику. И если налоги нацелены на богатых, а расходы на бедных, то мультипликатор может быть особенно высоким. Но во Франции так называемое социалистическое правительство снижает корпоративные налоги и уменьшает расходы - рецепт, дающий почти 100%-ю гарантию, что экономика ослабнет. Зато Германия будет довольна.

Надежда, что более низкие корпоративные налоги будут стимулировать инвестиции, - сущая ерунда. Сдерживающим фактором инвестиций (как в США, так и в Европе) является отсутствие спроса, а не высокие налоги. Действительно, учитывая, что большинство инвестиций финансируется за счет долга и что процентные платежи не облагаются налогом, уровень корпоративного налогообложения мало влияет на инвестиции.

Точно так же Италии в настоящее время предлагают ускорить приватизацию. Однако премьер-министр Маттео Ренци имеет здравый смысл признать, что продажи национальных активов по заниженным ценам не имеют смысла. Долгосрочные соображения, а не краткосрочные финансовые потребности должны определять действия, происходящие в частном секторе. Решение должно основываться на соображениях максимальной эффективности и обслуживать интересы большинства граждан.

Приватизация пенсий, к примеру, оказалась дорогостоящей затеей для стран, которые попытались с ней экспериментировать. Преимущественно частная система здравоохранения Америки является наименее эффективной в мире. Это трудные вопросы, но легко показать, что продажа государственных активов по низким ценам не является хорошим способом улучшить долгосрочные финансовые силы.

Все лишения, выпавшие на долю Европы, особенно трагичны потому, что их легко можно было избежать. При этом количество доказательств того, что жесткая экономия не работает, растет день ото дня, но Германия и другие страны вновь и вновь ставят на нее, удваивая ставки.

Зачем предоставлять экономистам больше фактов, которые доказывают, по их мнению, "неправильную" точку зрения?

Джозеф Е. Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике, является профессором Колумбийского университета. Его недавняя книга, написанная совместно с Брюсом Гринвальдом, называется "Создание обучающегося общества: новый̆ подход к росту, развитию и социальному прогрессу" (Creating a Learning Society: A New Approach to Growth, Development, and Social Progress).

Copyright: Project Syndicate, 2014. www.project-syndicate.org