Рынок критических минералов столкнулся с главной опасностью

Мировой спрос на критические минералы будет агрессивно расти в последующие два десятилетия. Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозирует, что он вырастет в 3,5 раза по сравнению с сегодняшним уровнем.

Одним из главных "двигателей" добычи и переработки критических минералов является "зеленый переход". Ключевой частью "зеленого перехода" является трансформация фундаментальных технологий в литиевых аккумуляторах. Электромобили, ветровая и солнечная генерация, технологии накопления стали базой для новой технологической революции в мире.

Если взять данные и аналитику МЭА и сделать графическое сравнение содержания критических минералов в стандартном автомобиле с двигателем внутреннего сгорания и стандартным электромобилем (EV), то легко увидим, что один стандартный электромобиль требует в шесть раз больше критических минералов, чем стандартное авто с ДВС. То есть мировой рынок EV будет задавать очень большие темпы для развития добычи и переработки критических минералов. И это я еще не показываю аналогичные иллюстрации в зеленой генерации и накоплении.

Но растущий спрос на электромобили и мировая гонка за чистой энергией показали, насколько велика географическая концентрация именно добычи и переработки критических минералов. Эта географическая концентрация заставила мир смотреть на глобализацию уже не только как на главный инструмент движения и развития мировой экономики, а как на источник системных рисков и большой опасности превращения влияния и позиций отдельных государств в стоимостных, производственных и логистических цепях в опасное экономическое и технологическое оружие.

Открывается интереснейшая картина: Китай контролирует плюс/минус 70% мировой добычи редкоземельных элементов (РЗЭ) и 87% переработки. Китай перерабатывает 60% лития и более 60% кобальта в мире. Доля Китая в мировом производстве титановой губки легко превышает 60%. Глубокая переработка графита почти полностью монополизирована Китаем (около 100%).

Почему географическая концентрация добычи и переработки РЗЭ создает серию больших системных рисков для мировой экономики?

Во-первых, РЗЭ являются ключевыми сырьевыми блоками для производства перманентных магнитов. Без перманентных магнитов невозможно производить электромобили, "ветряки", смартфоны, аудиотехнику, оборудование для фабричной автоматизации, авиационное оборудование, высокоскоростные лифты. В большинстве случаев роботизация без использования компонентов, в которых находятся переработанные РЗЭ, невозможна.

Во-вторых, Китай уже несколько раз демонстрировал миру, что готов применять экспортные запреты и экспортный контроль над РЗЭ, технологии переработки РЗЭ и технологии производства перманентных магнитов, и на практике Китай применяет этот спектр инструментов. Китай также применяет такие рычаги по отношению к другим, более "экзотичным" минералам и материалам, как, например, мы видели с запретом экспорта галлия и германия в 2023 году.

В области добычи и глубокой переработки никеля доминирует Индонезия. На сегодняшний день "Индонезийский никелевый кластер" контролирует 50% мирового никелевого рынка. Доля Индонезии в новых проектах по переработке никеля составляет 88%.

Сегодня китайская CATL работает над развитием вертикально интегрированного комплекса в Индонезии с полным циклом добычи, производства компонентов аккумуляторов, сборки аккумуляторов и переработки отработанного материала и компонентов. Суммарно CATL в партнерстве с местными инвесторами/операторами планирует инвестировать шесть миллиардов долларов США.

В то же время инвестиционный консорциум, основанный промышленным гигантом Южной Кореи LG Energy Solution, планирует инвестировать девять млрд долларов США в переработку критических минералов и производство материалов для полной стоимостной цепи литиевых аккумуляторов именно в Индонезии. Акцент делается на переработке никеля и производстве катодов. Volkswagen Group анонсировала планы построить производство и переработку никеля в Индонезии еще в 2023 году. Напомним, что сейчас мы видим четкую тенденцию замещения катодов с высоким содержанием кобальта NMC333 или NMC111 на катоды с низким содержанием кобальта/высоким содержанием никеля NMC721 или NMC811. Главный мировой тренд в целом можно характеризовать как "больше никеля, меньше кобальта".

Индонезийский никелевый кластер захватил такую большую долю мирового рынка и смог удачно простимулировать создание собственной "downstream" переработки за счет минимизации производственной себестоимости, бесперебойного потока китайского капитала и запрета на экспорт необработанной никелевой руды. Даже Financial Times недавно обратила внимание на тот факт, что новые проекты по добыче никеля в Бразилии на грани остановки и закрытия, а действующие операторы в Австралии не знают, как выдержать конкуренцию, и активно направляют в "простой" персонал и производственные мощности. Сейчас на повестке дня очень остро стоит вопрос будущего никелевой добычи в Австралии.

Географическая концентрация добычи и переработки критических минералов остается нашей реальностью в ближайшую декаду.

Ключевые вызовы для наших стратегических партнеров и цивилизованного мира в целом – это быстрое и гибкое адаптирование к новым реалиям "Большой фрагментации", эффективная диверсификация поставок критического сырья, развитие собственных стоимостных цепей в сфере критических минералов и материалов (добыча и глубокая переработка).

Учитывая сложность реализации новых проектов по добыче и переработке критических минералов, капитальную/финансовую интенсивность и очень значительные временные горизонты таких проектов, провести эффективную диверсификацию и построить новые стоимостные цепи будет очень нелегко. Разрешение этого глобального и стратегического вопроса займет как минимум 10-12 лет.

И здесь мы должны смотреть на наше собственное "окно возможностей" и ответить на вопросы – "Какие сегменты в мировых стоимостных/логистических цепях в критических минералах и стратегических материалах мы хотим занять? И какой будет наша роль?" Когда мы сможем четко ответить на эти вопросы, мы сможем сформировать четкий план и начать его реализацию.

Я бы начал формировать наш фундамент именно с титана, урана и графита и уже сейчас искал бы возможности интеграции Украины в цепи РЗЭ. Мы должны быть партнером для наших стратегических союзников, который может предложить свою роль в обеспечении безопасности западных цепей стоимости и цепей поставок.