Дефолт. Чем плохое государство отличается от плохой компании

Среди страшилок современного обывателя, неравнодушного к рыночным новостям,  "дефолт" или, точнее, "суверенный дефолт" занимает важное и почетное место. Актуальность темы поддерживается  периодическми прогнозами по поводу дефолта Украины и, кто бы мог подумать, дефолта США. Понять, что такое суверенный дефолт, сложно. Рассуждения ТВ-экономистов только добавляют тумана в и без того мутную картину. Был дефолт или не было дефолта?  А будет? Каковы его последствия ?

Наш  человек, привыкший ни чему не верить, услышав о дефолте, на всякий случай начинает паниковать. Вот, например, украинские денежные власти накануне так и не состоявшегося дефолта США, и некоторые эксперты призывали украинцев держать деньги в гривне.

Нужно сказать, что  экономическое поведение "простого человека" не всегда иррационально. И вызывается оно не только сложностью экономических процессов, в которых не может разобраться "простой человек", но и понятийной путаницей. Эта путаница, однако, возникла далеко не случайно.

На этой путанице, о ее последствиях и на самом суверенном дефолте стоит остановиться подробнее. 

Банкротство государства

В "дефолте" или "суверенном дефолте" нет ничего особенного и необычного. Это банкротство государства, его неспособность отвечать по своим обязательствам. В этом явлении нет ничего нового, государи, а затем и государства на протяжении истории постоянно страдали неспособностью заплатить по счетам. Те же США дважды переживали состояние дефолта. Первый раз дефолт продолжался с 1862 по 1879 и был вызван неспособностью правительства заплатить по "гринбэкам", облигациям выпущенным во время Гражданской войны. Второй дефолт был в 1935 году, когда президент Рузвельт решил, что золото будет стоить не 20 долларов за унцию, а 35. При этом, обменять свои гособлигации на золото могли только иностранцы. Владельцы облигаций (то есть, обязательств по долгу правительства) в самих США могли получить только бумажные доллары, которые стоили почти в два раза дешевле. В других государствах ситуации дефолта случались еще чаще.

Почему же теперь так обострилось внимание к суверенным дефолтам? Дело тут вот в чем. До некоторого момента игры с государством были просто одной из разновидностей спекуляций. У людей, дававших в долг дяде Сэму или любому другому правительству, были на то свои причины, но последствия  действий кредиторов (и неспособности правительства рассчитаться) в значительной мере касались только их самих. Однако, после окончательной монополизации денег государствами и уничтожения золотого стандарта положение изменилось. Теперь государства получили полный контроль над денежной системой и возможность производить деньги в неограниченных количествах. Теперь их долги приводили к последствиям не только для кредиторов. Точнее сказать, эти последствия стали необратимыми для всех.

Напомню, что государства не производят никакой ценности, которая бы добровольно обменивалась на рынке. Проще говоря, у них нет ничего "своего". Государства берут в долг чужие деньги и отдают тоже чужие деньги - деньги налогоплательщиков. Поэтому, в общем случае, рост долгов и других обязательств государства приводит к росту налогов. Собственно, исторически так и происходит, совокупная ставка налогов постоянно растет вместе с расходами государства. Однако, у налогов есть одна неприятная для государства особенность - от них можно укрыться. Денежная монополия решает эту проблему. От спровоцированной государством девальвации или инфляции укрыться нельзя.

Понимание, пусть часто и интуитивное этого обстоятельства, есть одна из причин того внимания, которое уделяется дефолтам. Собственно, проблемой является не сам дефолт, а поведение государства для разрешения этой ситуации. Если ожидается, что "решением проблемы" будет организована девальвация или запуск печатного станка - то есть и причины для паники и для того, чтобы принимать меры по защите.

Вторым обстоятельством, о котором стоит сказать, является изменение представлений о государстве, произошедшее одновременно с приобретением им монополии на деньги и с увеличением места государства в нашей жизни. Сегодня мы с вами живем в мире, в котором информационный контекст включает в себя представление о государстве, как о предприятии. Это представление начало оформляться со времен немецкой "исторической школы" в экономике и окончательно сложилось и стало основным в середине 20 века. Оно рассматривает государство, как основного агента и, по сути, владельца "национальной экономики". Цель государства - увеличение "прибыли",  или, по-нашему, "неуклонный рост благосостояния населения". Эта "прибыль" с некоторых пор начала измеряться ростом ВВП - показателем, который стал универсальным для политэкономического мейнстрима. Если люди воспринимают государство, как предприятие, то немудрено, что они опасаются дефолта, как они опасались бы банкротства компании, в которой работают.

В чем разница

В этом месте и случилась та подмена смысла о которой упоминалось вначале. Ведь на самом деле государство не является предприятием, оно ничего не производит и не несет издержек. Государство просто присваивает деньги налогоплательщиков. Представление о государстве, как о предприятии и об изменениях ВВП, как о показателе его эффективности ошибочно, но весьма полезно для самого государства, оно обеспечивает его легитимность и самовоспроизводство. Однако, игры с государственными долгами и дефолтами должны сыграть с этим представлением злую шутку. Если государство является "компанией" или "предприятием", то к нему применимо понятие прибыли и эффективности. Это прямо приводит к тому, что оно отвечает по обязательствам и может разориться, быть продано целиком или частями, взято под управление и т. п. Неэффективное предприятие должно быть ликвидировано и передано собственнику, который лучше справится с управлением. Государственные долги растут повсеместно, система фиатных денег трещит по швам, следовательно, ситуации суверенного дефолта будут возникать все чаще. Это означает, что все чаще будет задаваться вопрос - если это государство-предприятие не справляется с задачей, почему мы его не продаем?

Оба решения, которые следуют из этого вопроса, не выгодны государствам. Первое решение - продать - вряд ли реализуемо. Государства не в состоянии не то что продать часть своих функций, они не в состоянии (как ясно демонстрирует пример США) даже просто сократить свои расходы. Второе решение - отказаться от роли предприятия - более предпочтительно, но оно куда более непредсказуемо, чем первое. Ведь если государство - не предприятие, цель которого "неуклонное возрастание процента жиров в масле", то что оно тогда такое и, главное, - зачем оно вообще? Государству остается роль некой сакральной силы, мифа и предмета веры. Однако, в наш рациональный век вряд ли кто-то согласится с тем, что миф и предмет веры имеет право принудительного изъятия собственности как у верующих, так и у неверующих, навязывает всем без разбору свои правила, за которыми сам же и следит, равно как и "госуслуги" от которых невозможно отказаться. Пока речь идет о жирах в масле (об экономическом росте), все эти "нюансы" воспринимаются, как плата за прогресс, но если никаких жиров больше нет, то возникают неприятные вопросы.

В общем, современные государства попали в довольно неприятную ситуацию - следование логике предприятия логически приводит к требованию продать их с молотка, а отказ от этой логики лишает их легитимности. Конечно, "мировая элита", кто бы не понимался бы под этими словами, уже работает над проблемой. Вот, например, слово "дефолт" вместо "банкротство" неплохо уводит нас в сторону от понимания и камуфлирует смысл. Есть еще творческие идеи, вроде отказа от роста ВВП в качестве универсального государственного продукта и замены его "индексом счастья". Пока эта идея существует на уровне бюрократических фриков из ООН, но кто знает...

Выводы

В общем, возвращаясь к понятийной путанице и отношению к суверенному дефолту, можно дселать следующие выводы.

"Суверенный дефолт" государства является аналогом банкротства, но пока не имеет механизмов для легитимного разрешения конфликта  - в отличие от предприятий, для государства банкротство не означает ни ликвидации, ни продажи должника, ни принудительной реорганизации, ни перехода во внешнее управление. Часто банкротства государств даже не приводят к отставке менеджмента.

Только и исключительно налогоплательщик оплачивает как политику, приводящую к дефолту, так и ликвидацию его последствий.

 Степень катастрофичности дефолта зависит от политических обстоятельств, то есть, от отношений заемщика с кредиторами. Если последние не заинтересованы в крахе заемщика, то падение будет более мягким. Однако, повторюсь, в любом случае за все платит налогоплательщик.

Поскольку государства не способны к серьезным изменениям в политике и всегда предпочитают краткосрочные интересы долгосрочным, суверенные дефолты будут случаться все чаще. Это будет иметь не только экономические и политические (в случае краха доллара, к примеру) последствия, но и последствия мировоззренческие, связанные с изменением представлений о государстве и необходимости в нем.

Владимир Золоторев, публицист